Айгуль Абдуллаевна Жумабаева разложила на столе красочные грамоты сына. Похвальные листы подросток получил за успехи в баскетболе. Нуралы Сыздыков – капитан сборной по баскетболу города Темиртау. Точнее, был капитаном. Теперь на спортивной карьере можно ставить крест, тяжело вздыхая, говорит мать. Ровно три месяца назад ее сына избили. Прямо в школе, на уроке, на глазах у одноклассников. Ровно три месяца Айгуль Абдуллаевна добивается кары для обидчиков сына.
— Я хотела, чтобы наказание послужило для них уроком, — объясняет свои мотивы женщина. – А получилась, что эта история стала уроком для меня.
«СКАЗАЛ, ТИПА, ТЫ ЧЕ?»
Нуралы Сыздыков – парень высокий и широкоплечий. Ни за что не признаешь в нем ученика седьмого класса. Школьник больше похож на выпускника-одиннадцатиклассника.
Нуралы с явной неохотой вспоминает «тот день». Он сидит на диване напротив меня, низко опустив голову. Отвечает на вопросы односложно и отрывисто. Волнуясь, то и дело сжимает кулаки и заламывает пальцы.
— Поймите, он в тот день страдал не столько от боли, сколько от обиды, — вполголоса поясняет мать. – Ведь его унизили перед всем классом. Пинали как мяч…
ЧП случилось в первый день весны в шестой школе. Шел урок казахского языка. Школьники, как обычно, работали в подгруппах. Учительница подгруппы, в которой занимался Нуралы Сыздыков, отлучилась за журналом. В кабинет заглянули старшие мальчишки. Двое из десятого класса и один бывший выпускник этой школы. Товарищ совершеннолетний и уже работающий. Нуралы рассказывает, как, дурачась, визитеры объявили себя «новыми учителями».
— Они начали командовать, — хмурясь, вспоминает школьник. – Я сел на свое место, а из-под меня выхватили стул.
Нуралы, рухнув на пол, выругался. Он сам этого не отрицает. Одноклассники тоже слышали краткий, но выразительный диалог, который предшествовал избиению.
«Артем, Ваня и Миша (незваные гости — авт) зашли в класс, — позже писал в объяснительной одноклассник пострадавшего, — выдернули стул у Сыздыкова Нуралы. Он возмутился и послал их. Ваня сказал, типа, ты че? Миша и Ваня его легко ударили и ушли. А Артем остался и стать бить Нуралы».
По воспоминаниям очевидца, обиженный Артем лупил подростка минут десять, а после этого схватил стул и треснул им «врага» по спине. После этого троица удалилась.
— И все это время остальные дети сидели в классе и просто смотрели, как бьют моего сына, — хмурится Айгуль Абдуллаевна. – Я после этого к ним в класс ходила на собрание. Пыталась добиться от них, почему в тот момент никто не кричал, не звал на помощь. А дети в ответ молчали. Никто ничего так и не смог сказать…
«ПОСТТРАВМАТИЧЕСКИЙ СИНДРОМ»
В тот день Айгуль Абдуллаевна не собиралась заходить в школу к Нуралы. Прямо из Караганды, где была по делам, планировала поехать сразу на работу. Но, повинуясь какому-то странному чувству, предварительно заглянула домой. Удивилась, что никого нет. И отправилась за сыном.
— А навстречу мне уже чуть ли не вся школа бежит: «Нуралы избили!». Я вошла и увидела своего ребенка. Лицо чистое, а голова и спина разбиты. Тут и кровь, и синяки. Я хотела немедленно везти его в травмпункт. Но школьный инспектор посоветовал сначала сходить в полицию и написать заявление. Так и сделали. В Старогородском отделе полиции нас продержали с часу дня до пяти. Вечером, когда мы уже приехали домой, Нуралы стало плохо. Он жаловался на тошноту и головную боль.
Родители, схватив сына в охапку, повезли его в третью горбольницу. По словам матери, доктор, осмотрев пострадавшего, сообщил, что его требуется госпитализировать. Но так как сейчас в стационаре нет мест, велел лечиться дома.
— Выписали нам лекарств, мы все купили. Но сыну с каждым днем становилось все хуже, — продолжает мать. – Нас направили в Караганду, в Диагностический центр. Там поставили диагноз: посттравматический синдром. Мы съездили к нейрохирургу, он назначил лекарство, которое я начала внутривенно капать сыну. Однажды ему стало плохо. Перепуганные дети вызвали меня с работы. Я примчалась, Нуралы сидел, головой качал: «Мама, не могу. Мама, голова».
Врачи «скорой помощи» привезли подростка в Темиртаускую детскую больницу. Врачи поставили диагноз: «Закрытая черепно-мозговая травма, острый период. Перелом теменной кости под вопросом». Спустя сутки Нуралы перевели в третью городскую больницу. Здесь парнишка провел девять дней, 29 марта был выписан и долечивался уже амбулаторно.
Сейчас, по словам Айгуль Абдуллаевны, сын чувствует себя нормально.
— Но, как только погода меняется, начинаются головные боли. И, как бы то ни было, в будущем травма даст о себе знать. Врачи говорят, что изменения могут произойти в лучшую сторону, или, чего я очень боюсь, в худшую.
В начале июня мать с сыном поедут в Павлодар. Там Нуралы пройдет обследование, которое в Караганде сделать невозможно.
ВЫГОВОР УЧИТЕЛЮ И ДИРЕКТОРУ
Единственный, кто оперативно отреагировал на случившийся в школе инцидент – это первый руководитель школы №6. Во всяком случае, в тот же день, 1 марта, директор объявила строгий выговор учительнице, не вовремя отлучившейся в тот день с урока. А спустя почти месяц вышестоящее руководство наказало и директора школы. Айгуль Абдуллаевна хранит копию приказа по темиртаускому отделу образования. Бумага, подписанная начальником горОО, озаглавлена пышно: «О мерах по предотвращению ЧП в школах города». В первом же пункте приказа директору СШ№6 объявляется выговор – «за отсутствие контроля по соблюдению трудовой дисциплины и техперсонала».
Во втором пункте руководителям городских школ, помимо всего прочего, предписывается «обсудить на родительских собраниях, классных часах вопрос морально-психологического гуманного отношения детей друг к другу». А заодно «оперативно информировать отдел образования обо всех ЧП».
«МНЕ СКАЗАЛИ: «НУ, НЕ УБИЛИ ЖЕ!»
Мать избитого Нуралы Сыздыкова считает, что такие ЧП не будут повторяться вовсе, если не давать спуску задирам и хулиганам.
— Мы все время говорим, что растет подростковая преступность. Это из-за того, что они не видят наказания, — рассуждает женщина. – Когда я только затевала эту историю, мне говорили: «Не надо, не связывайся». А я отвечала: «Нет, они должны почувствовать наказание. Пусть это станет для них уроком».
Хоть сколько-нибудь полноценного полицейского расследования мать так и не дождалась. Зато перезнакомилась с полицейскими начальниками и руководством городской прокуратуры. Не заглядывая в записную книжку, сыплет фамилиями-именами-отчествами.
— Ни один полицейский к нам не приходил. Лишь когда я позвонила заместителю начальника Старогородского отдела, к нам заглянул наш участковый. Рассказал, что в тот же день, когда был избит мой сын, школьный инспектор взял объяснительные у тех десятиклассников (как вы помните, двое из троих обидчиков учатся в той же школе, что и Нуралы – авт.). У третьего, совершеннолетнего, никто даже объяснительную не взял. Вот такая была проделана «работа». В другой раз участковый пришел и сказал, что мы «слишком долго лечимся». Мол, по делу уже вышли все сроки.
30 марта на свет появилось постановление об отказе в возбуждении уголовного дела: «Так как срок рассмотрения материала истек, а заключение судебно-медицинской экспертизы не было готово».
— Третьего апреля мой ребенок был выписан. Начиная с этого дня я стала звонить участковому. Выяснила, что он уехал на специализацию. Я прождала до 17 апреля, позвонила заместителю начальника Старогородского ОП, позже – самому начальнику, — перечисляет Айгуль Абдуллаевна. — Он пообещал мне взять наше дело под личный контроль.
Лишь 29 апреля городская прокуратура отменила постановление об отказе в возбуждении дела. Все материалы для проведения дополнительной проверки были вновь направлены в Старогородской отдел полиции.
— Но наш материал по-прежнему лежит на полке, — качает головой собеседница. – Один из полицейских даже сказал мне: «Ну, не убили же!». А что, моего сына надо было убить?! Вот так и хожу по кругу. На днях не выдержала, позвонила начальнику отдела полиции: «Когда же вы возьмете с полки мое дело?!»
«ОНА ХОЧЕТ ВСЕ МОМЕНТАЛЬНО»
У начальника Старогородского отдела полиции Жангельды Адылханова ответ давно готов. В телефонной беседе с корреспондентом «НВ» он пояснил:
— Для того, чтобы принять процессуальное решение по материалу, мы должны иметь на руках акт судебно-медицинского освидетельствования. Без акта мы не можем дать квалификацию статьи. Вот когда мы получим акт СМЭ, тогда примем процессуальное решение.
— И что для этого требуется от матери и ее сына?
— От них ничего не требуется. По окончании лечения мы официально в больнице истребуем медицинскую карту и направим ее в морг, в отделение по освидетельствованию живых лиц. Там по медкарте проведут исследование и квалифицируют степень телесных повреждений.
— Но мальчик же уже закончил лечиться!
— Мы пока эту процедуру не закончили. А она (мать –авт.) хочет все моментально. И при этом допускает грубости в отношении офицеров.
— Со дня, когда был закрыт больничный, прошло уже полтора месяца, — подчеркивает Айгуль Абдуллаевна. – Я в полиции так и сказала: «Вы ждете, когда школа уйдет на каникулы и ни одного свидетеля найти будет невозможно!»
Нуралы Сыздыков вернулся в школу в начале апреля. Почти два месяца, пока не закончился учебный год, практически каждый день на переменах сталкивался со своими обидчиками-десятиклассниками.
— Они, когда сын болел, прибегали, узнавали как его состояние. Просили прощения, — рассказывает мать подростка.
С третьим обидчиком, который активнее остальных бил Нуралы, женщина встречается каждый день. Иногда даже два раза на дню. Он живет в соседнем дворе. Айгуль Абдуллаевна проходит мимо утром, когда спешит на работу, и вечером, возвращаясь домой:
— Он часто сидит на лавочке. Видит меня и ухмыляется…
Всего на сайте опубликовано 63824 материалов.
Посетители оставили 247081 комментариев.
В среднем по 4 комментариев на материал.