Хорошую встряску любит устраивать публике Есенгельды Туяков. Художник сцены убежден, что его задача часто заключается в том, чтобы как следует «похулиганить» в театре. Эскизы к его декорациям — это хаотичный выброс эмоций, набор пятен. Рассматривая их на открывшейся в минувший вторник выставке «Наш общий мир», народ недоумевал: как же подобная абстракция воплощается на сцене?
[nggallery id=1612]Есенгельды Туяков родился в Караганде, но работает сейчас в южной столице — главным художником театра Ауэзова. На его счету уже более 150 спектаклей в различных театрах республики.
— Знаете, иногда рисуешь и понимаешь, что материал бытовой. Но ты настраиваешься на новое, находишь какую-то жилочку и хулиганишь. Вот видите: я тут не рисовал, а кидал краску, сделал всю работу за пять минут. Раз-два — и готово, — рассказывает Есенгельды Жумакулович, стоя у своего эскиза к спектаклю «Кыз Жибек». — Но похулиганить-то можно, а потом задумку надо ведь воплощать!
— Вот именно.
— Прежде чем рисовать, я сижу в драматургии. Переживаю, переживаю, хожу, хожу. В момент выдаю эскиз. А потом на изготовление декораций уходит около месяца. Это инженеринг на сцене — 500 кубических метров пространства. Тут все нужно делать только лично — до самого конца. Есть всевозможные технологии, приспособления, станки. Мы плетем специальную сетку — пять на пять сантиметров, она пропадает в воздухе, а на нее накладываем всевозможные аппликации. Это абсолютно абстрактная вещь, здесь конкретики нет. В «Кыз Жибек» очень сильная страсть с войной, драками, конфликтами и любовным треугольником. Поэтому декорация должна быть интригующей. Я делаю эмоциональные всплески.
— Как была одета ваша Кыз Жибек?
— Я сшил костюмы из бязи. Чтобы добиться цельности костюмов с декорациями, просто разложил платья по полу и залил красками. Потом заставил актеров надеть. Они стояли с вытянутыми в стороны руками, как матрешки, а я еще раз красил костюмы из компрессора. Смотрел на фигуру актрисы и рисовал: если полненькая — сужал, если худенькая — утолщал. Актеры для меня — это натура, живопись, мазок, блик какой-то.
ПОЖАР ИЗ ВАННЫ
— Случалось отказываться от воплощения нарисованного из-за технической невыполнимости?
— Безвыходных ситуаций не бывает. Другое дело, что у нас же еще есть худсовет, надо эскиз утверждать! И очень многие не понимают художника. Но раз ты что-то увидел, должен довести дело до конца, добиться своего. Не оставлять в эскизах. Однажды была такая история. Я поставил декорацию на спектакль про металлургов. Специально для этого ездил на комбинат. И на сцене построил доменную печь. Получилась груда металла, массивная конструкция. Вот тянет меня на грандиозное! А режиссеру просто не понравилось. «Что это такое?» — возмутился он. Вроде и эскиз, и макет принимали на худсовете. А тут режиссер велел убрать все декорации. Я расстроился. Не пошел в театр. Три дня переживал. Там без меня поставили какие-то простые декорации. И получался беднейший сельский спектакль. Потом уже режиссер сказал: нет, мол, верните художника, пусть он поставит свои декорации и покажет, что мне с актерами делать. Я показал свою задумку, режиссер пошел мне навстречу, после этого спектакль зажил. Огонь в печи был как настоящий. Это трюк. Внутри каркасной печи была дыра. Внизу на планшете лежала большая ванна с водой. Я налил туда красную краску. Дал подсветку. Компрессоры заставляли воду бурлить. А сверху на потолке приделали зеркало. Внизу булькает, отражается в зеркале и оттуда идет к зрителю. Еще добавили дым. И добились того, что печь пожаром дышала прямо в зал. Металлурги со своими длинными инструментами возле нее играли. Это был лейтмотив всего спектакля.
РУКА ГОГОЛЯ
— А как вы сделали декорации к «Женитьбе»? Судя по эскизу, гигантский Гоголь звонит над сценой в колокольчик?
— Сейчас этот спектакль только в проекте. Известно, что Гоголь любил «играть» со своими героями. И вот я сделал такую картину: Подколесин сидит у себя дома на диванчике, кричит: «Где моя манишка, где мой фрак?». А живая рука автора звонит над дверью в колокольчик, когда слуга пробегает. Это будет объемная рука на пружине, она будет шевелиться. То есть это живая игра гоголевской руки из-под шинели!
— Как сделаете руку?
— Легко! Она будет гипсовая — буквально полтора метра высотой. Я все это вижу на сцене. Мы работаем с московским режиссером Захаровым. Он уже одобрил проект.
— Наверное, воплощать ваши задумки — недешевое дело.
— Театры мало субсидируются. Но что делать? От минимализма устаешь. Один-два спектакля поставишь, а на третий уже невозможно смотреть! Когда денег не было, я попробовал сделать небольшие вещи. Ну и что? Зрелища нет! Болтают актеры на сцене — надоедает. Зрителям надо устраивать стресс. Надо делать зрелище! Декорация — это живой актер. Она должна участвовать в конфликтах. Это я применил и в «Карагозе» Ауэзова, когда героиня сходит с ума. Там деревья были сделаны из ткани в виде трубок, мы называем такое «лапша». Карагоз идет, обнимает эти березы, собирает все вместе — получается одно большое дерево. И вдруг эти деревья уходят из ее рук вверх. Она остается в пустыне одна. Представляете, какой сюрреализм? И по зрительному залу в этот момент проносится: «ах!». Это даже не аплодисменты. Это другое! Выше крыши! Суперэффект, победа художника.
Всего на сайте опубликовано 63824 материалов.
Посетители оставили 247081 комментариев.
В среднем по 4 комментариев на материал.