Жамиля Омарханова: «Я ждала подвоха»

Новый год Жамиля Омарханова встречала не в тюремной камере, а дома вместе с родными. За несколько дней до этого экс-председателя ликвидационной комиссии «Валют-Транзит Банка» освободили прямо в зале, где оглашался приговор. Суд района имени Казыбек би оправдал ее за отсутствием состава преступления.

Невиновна и свободна

Оправдательный приговор для Жамили Омархановой прозвучал 26 декабря теперь уже ушедшего года. Ей было предъявлено обвинение по трем уголовным статьям. Одна из них — это «Превышение власти и должностных полномочий». По версии прокурора, бывший председатель ликвидкомиссии «Валют-Транзит Банка» вынесла за баланс долги по ипотечным облигациям — это около 1,4 миллиарда тенге. Эти деньги держатели ценных бумаг — пенсионные фонды, страховая компания и фонд развития предпринимательства «Даму» — должны были получить до того, как начались расчеты с вкладчиками, но не получили. В свое оправдание Жамиля Омарханова сказала, что в выносе долгов за баланс ничего криминального нет. А сделать это ее заставили обстоятельства. Ведь иначе нельзя было начать расчеты с вкладчиками. Что в свою очередь вызвало бы бурю народного возмущения.

Вместе с тем Жамилю Омарханову обвинили в халатности. По версии прокурора, бывший председатель ликвидкомиссии недобросовестно относилась к своей работе. Она не обратила внимания на то, что мошенник снял обременение с колбасного цеха, который считался имуществом банка, и позволила его продать. Так из ликвидмассы ушла недвижимость стоимостью в 487 миллионов тенге. Однако, как уверяла в суде Жамиля Тельмановна и подтверждали ее многочисленные коллеги, она никогда к своей работе халатно не относилась. А о том, что колбасный цех ушел из ликвидмассы, она не знала. Если бы ее подчиненные сообщили ей об этом, она бы обязательно обратилась в полицию.

Третья статья обвинения — «Незаконное предпринимательство». По словам прокурора, глава ликвидкомиссии не имела права сдавать недвижимость лопнувшего банка в аренду. Однако потом гособвинитель снял эту статью. Поскольку уже после ареста Жамили Омархановой тогда еще Агентство по финнадзору официально разрешило сдавать помещения ликвидируемого банка и получать от этого прибыль.

Несмотря на это прокурор Ерлан Асабеков, как и во время первого судебного процесса, попросил признать Жамилю Омарханову виновной и посадить ее в тюрьму на 8 лет. Однако судья Рахила Жуасбекова с таким требованием гособвинителя не согласилась. Она признала экс-председателя ликвидкомиссии невиновной и отпустила ее на волю прямо из зала заседания.

— Родственники-то ждали, что сейчас откроется дверь, и я сразу выйду. Конвой сказал, что не выпустит меня, пока им судья не даст бумагу о том, что я освобождена. В общем, после приговора меня отвели в комнату для подсудимых, а потом уже отпустили. Я до конца не верила, что меня оправдали. Даже когда судья прочитала весь приговор и когда конвой сказал «можете идти», я все равно ждала подвоха.

Голодовка как протест

Пока шел первый судебный процесс, итогом которого стал обвинительный приговор, и второй, который закончился оправданием, Жамиля Омарханова находилась за решеткой. В общей сложности она провела в камере полтора года. Сначала была следственно арестованной. И даже объявила голодовку в зале суда. Она заявила, что будет жить на одной воде до тех пор, пока ее не выпустят на свободу под подписку о невыезде.

— Тогда в суде у меня было такое ощущение, что я разговариваю со стенкой, что меня никто не слышит, — рассказывает корреспонденту «НВ» Жамиля Омарханова. — Мне нужно было как-то выразить свой протест. Я не жалею, что решилась на эту голодовку. Мне кажется, что тогда администрация тюрьмы больше испугалась, чем я. Почему? Видимо, это специфика их работы. Они больше всего боятся суицидов и голодовок.

— Вас уговаривали отказаться от голодовки?

— Да. Помню, приезжали всякие комиссии. Ко мне приходили люди, разговаривали со мной. Первые дни, когда я сидела без еды, у меня болела голова. Потом стала мучить тошнота. Но я держалась. Помню свой разговор с начальником тюрьмы Ахметкаримовым. Он со мной каждый понедельник беседовал. И вот он, когда прочитал мое воззвание (заявление о начале голодовки — авт.), и говорит: «Ну, умереть здесь тебе никто не даст». Он объяснил, что его подчиненные могут меня просто привязать и кормить насильно. Он сказал это так серьезно, что я даже испугалась, но вида не подала. Ответила, что я человек полный, поэтому могу долго голодать. В общем, отшутилась. Но с тех пор эта мысль у меня в голове вертелась постоянно.

— Голодовка длилась 33 дня. Как вам удалось столько продержаться?

— Есть мне не хотелось. Потому что меня все время тошнило и болела голова. Я не хотела показывать, что мне стало совсем плохо. Когда меня привели к медику, я сказала, что у меня немножко болит голова и немножко тошнит. Она посмотрела на меня, измерила давление, взвесила и все. Без еды я продержалась 33 дня. На нервной почве мой организм просто перестал принимать воду. У меня был полный упадок сил. Я не могла ни рукой, ни ногой пошевелить. А в понедельник мне нужно было идти к начальнику тюрьмы. Для меня было важно сказать ему, что я сама отказалась от голодовки, а не вы меня уговорили. И вот я с помощью конвоя дошла до начальника тюрьмы и, лежа у него на столе, сказала, что я выхожу из голодовки, поэтому кормить меня насильно не надо.

Потом Жамиле Тельмановне стали делать системы и потихоньку она поправилась. На это время судебное разбирательство приостановилось. А потом судье представили медицинскую справку, в которой было написано, что у арестованной произошло обострение хронического холецистита (воспаление в желчном пузыре — авт.).

— Я сначала не поняла, почему меня без конца спрашивают, какие у меня были хронические заболевания, — говорит Жамиля Тельмановна. — А потом мне врач сказал, это нужно было для того, чтобы подготовить справку в суд. По каким-то их правилам они не могли написать, что у меня было ослабление организма на фоне голодовки. Поэтому, когда я вспомнила, что лет 20 назад у меня был холецистит, они написали, что у меня случилось обострение хронического холецистита на фоне голодовки.

«Я мыла полы»

В ноябре 2011 года экс-председателя ликвидкомиссии приговорили к 4 годам лишения свободы. А после того, как областной суд оставил этот вердикт в силе, Жамиля Омарханова стала считаться осужденной. Ее перевели в камеру на втором этаже исправительного учреждения АК 159/1, которое сидельцы прозвали «монастырем».

— Я осталась в тюрьме и работала в отделе хозобслуживания. Пять месяцев мыла полы. Весь первый этаж был мой, — смеется экономист с высшим образованием Жамиля Тельмановна. — В камерах убирают сами следственно арестованные. А я мыла коридор, кабинеты, раздевалки и другие помещения. Честно скажу, что работа уборщицы у меня никаких затруднений не вызвала. Уборка помогала убивать время. Знаете, что было самым сложным? Психологически тяжело было назвать себя осужденной. А надо было. Если тебя кто-то останавливал и спрашивал, то ты должен отвечать, что ты осужденный, назвать статью и срок.

Жамиля Омарханова сидела в четырехместной камере. В свободное от работы время читала книги из тюремной библиотеки и общалась с сокамерницами. Говорит, за полтора года кого только не видела. Больше остальных запомнились две женщины легкого поведения, которые во время пьянки убили свою, если можно так сказать, коллегу.

— Одна из них мне как-то сказала: «Жамиля, тебе нас не понять!», — вспоминает собеседница. — Я, конечно, не работник правоохранительных органов, но, по-моему, от силы 10 процентов из тех, кто сидит, требуют изоляции от общества. А остальные — это обычные женщины, которые могли бы до приговора находиться дома.

В том же следственном изоляторе сидит и экс-руководитель «Валют-Транзит Банка» Андрей Беляев. Однако поговорить им не удалось. Жамиля Омарханова, по ее словам, лишь раз видела его стоящим в коридоре. Экс-банкир в то время тоже работал в отряде хозобслуживания.

— Я не знаю, что он хотел: поговорить или напугать меня, — рассуждает собеседница. — Да и чего мне его бояться? Он был такой же следственно арестованный, как и я. Мы с ним находились в одной шкуре. Понимаете, в тюрьме, независимо от того, в каком преступлении тебя обвиняют, у людей появляется чувство солидарности. Все друг другу сочувствуют. Нас посадили, как обезьян, в клетки, и мы вынуждены сидеть. У всех нас одинаковые переживания, одинаковые стрессы, и это объединяет людей.

… За праздничным столом Жамиля Омарханова принимала поздравления с Новым годом. Ее племянники желали ей крепкого здоровья. Они не знали, что их тетя полтора года провела в тюрьме. Взрослые им говорили, что она лежала в больнице. Но ее наконец-то выпустили. Устраиваться на работу Жамиля Тельмановна не спешит. Она не уверена, что судебные тяжбы закончились. Возможно, что прокуратура подаст протест на оправдательный приговор. Но она готова бороться дальше и радоваться тому, что будет приезжать в суд сама, без сопровождения тюремного конвоя.