Знаменитый говорящий слон, страшный пожар, в котором выжил только верблюд, макака-алкоголичка, взломанные клетки, побеги и погони – все это истории из жизни карагандинского зоопарка. Он существует уже 75 лет. В этом году его сотрудники готовятся отметить юбилей. И выпустить красивую иллюстрированную книгу о зоологической коллекции нашего города.

У зоопарка богатое, а местами даже уникальное прошлое. Обо всех самых увлекательных эпизодах накануне праздника рассказала один из старейших сотрудников зоопарка — орнитолог Светлана Пилюк.

Мог и послать

— А вы сами слышали, как слон Батыр говорил?

— Конечно. Это произошло совершенно неожиданно. Однажды вместе с подружками мы договорились с заведующей, что приедем на работу к шести часам утра, все сделаем и закончим пораньше. Вечером мы собирались в ресторан. И вот ранним утром я мою спокойно бассейн, предвкушая вечерние прогулки. И вдруг слышу: «Батыр… Батыр хороший». А я знаю, что в здании только Верка, я и Ирка. Так я чуть в этот бассейн вместе с веником и тряпкой не упала. Жутко! Все по-разному реагировали. А лично мне было страшно услышать такое от слона.

— Рассказывают, что он не просто подражал звукам, но иногда произносил осознанные фразы. Он у вас пить не просил?

— У меня не просил. Но я своими ушами не раз слышала, как он говорил: «Батыр пить!» Работница подходила со шлангом и он пил – литров по сто, по двести. Конечно, многое о способностях Батыра преувеличено, раздуто. Но факт остается фактом: животное в карагандинском зоопарке умело говорить. В его лексиконе было несколько слов. В том числе и нецензурных. Мужики же с ним работали, матерщиники. Так что слон мог даже послать подальше, таким трубным голосом.

— А как он стал говорить?

— Это связывают с тем, что он много общался с людьми. Слоны ведь безумно умные. По уровню развития их сравнивают с шимпанзе. Родился Батыр в Алматы. Его родителями были одни их первых слонов, которых привезли в Казахстан из дикой природы. Мама отказалась его кормить. И Батыр стал абсолютно ручным слоненком, потому что его выкармливали сотрудники зоопарка. И не только слон тянулся к людям. Одна из наших работниц просто с ума сходила от слона. Когда она купала Батыра теплой водой, то отмывала его практически до розового цвета. А еще у нас работала девочка, у которой мама была главным бухгалтером «Интуриста» в Ростове. Девушка всегда ходила в собольих шубах, роскошных шапках. Но случилась несчастная любовь, и она приехала в Караганду. Училась в архитектурном институте четыре года, бросила и пришла простой рабочей к слону. Так она с каждой получки покупала ему пятикилограммовые банки с повидлом и обязательно два-три торта. Мы тогда получали где-то по 120 рублей, а торт стоил три рубля. То есть деньги у нее уходили приличные. Но зато раз в месяц у Батыра было сладкое пиршество. И он ждал этот день. А когда ему в хобот вливали пять литров повидла, у него начинались благодарственные танцы. Огромное животное пританцовывало, крутилось вокруг себя, размахивая хоботом над головой (есть свидетельства, что при этом Батыр говорил «Раз, два, три!» — авт.) Вот это было зрелище!

Запломбированный бивень

— Известно, что слон мог говорить не только «Батыр хороший», но и «Батыр плохой». Помните о каких-то критических моментах в его биографии?

— Когда наш слон в 14 лет достиг половой зрелости, он от отсутствия самки стал бесноваться. Крушил все вокруг и разбил себе бивень, который начал сильно болеть. Наши врачи смотрели: и ветеринары и человеческие стоматологи. Но сами что-то сделать не решались. Потому что у нас тогда еще никто не мог взять на себя обездвиживание слона. Мы позвонили в Москву и пригласили одного из самых сильных ветврачей Союза — Михаила Чижова. Он прилетел с маленьким чемоданчиком, типа дипломата, достал оттуда ружье и, шприц кубиков на пять. Выстрелил в слона — через семь минут тот уже лежал. Михаил Михайлович следил за пульсом Батыра, а в это время врачи из областной челюстно-лицевой больницы, пятеро стоматологов, пломбировали его бивень. Тогда со всех клиник города привозили дентин. На реставрацию клыка ушло ведро пломбировочного материала. В те времена у людей не было много денег, но все шли сюда с добротой. И если было нужно, бросались всем миром помогать.

— Часто Батыр показывал характер?

— Всякое было. Первое событие, которое меня потрясло, связано именно с ним. Тогда я, студентка второго курса, только пришла в зоопарк. И вот в один из солнечных дней прихожу на работу, а зоопарк закрыт! (Тогда он располагался тогда в черте парка). Еле как меня впустили. Клетка слона стояла на высоком постаменте. Она была разбита, забор тоже был проломлен. Батыр гулял на свободе, вокруг толпилась огромная толпа людей, милиция. Оказывается, ночью наш говорун разворотил клетку и пошел гулять в сторону озера по парку. Дошел до кафе «Малышка» (ныне «Чаоян»), постучался в окно. Обалдевшие сторожа начали звонить в милицию. Приехал патруль, погнал Батыра ближе к зоопарку. Утром животное само вернулось к клетке. И та самая рабочая, которая была от Батыра без ума, быстро все уладила. Она совершенно его не боялась, целовалась с ним, чесала его хобот, играла, разговаривала, кормила из рук, заливала повидло. Она лакомствами заманила своего любимца в большую транспортную клетку на платформе. И потом с помощью крана ее водрузили на место.

Сто грамм

— А были в зоопарке другие беглецы?

— Конечно. Как-то к нам пришел бывший боцман по имени Николай. Он отплавал свое и решил вернуться домой в Караганду. С флота Николай приехал не один, привез с собой обезьянку – макаку-резуса Читу. Купил ее где-то за рубежом. Чита пила водку и пиво. Обожала пельмени, какие в пачках тогда продавались. Варить их, конечно, она не умела, но с удовольствием после ста граммов закусывала. Той пищей, для которой был создан ее желудок, обезьяна абсолютно не питалась. А потому весила в два раза больше, чем положено. Боцман уже не мог ее содержать. Она слишком много ела, да и у него уже возраст был не тот. Словом, принес Николай это чудо в зоопарк. Поначалу, конечно, нам очень тяжело пришлось переучивать обезьяну кушать апельсины и яблоки. А в зоопарке тогда работала тетя Надя Вострикова, пенсионерка. Может из-за старческой забывчивости она где-то недосмотрела. Накинула замок на клетку, но не повернула ключ. А для обезьяны это самое любимое занятие – поковыряться в замке. Она вышла из клетки. К тому времени Чита приобрела уже более спортивные формы. Прыгнула на заборчик, потом на клетку, на забор. И пошла гулять, перепрыгивая с дерева на дерево. А мы, толпа молодых работников зоопарка — следовали попятам. То мы ее теряли, то вновь находили. Она сидела на дереве, мы все — под деревом. Как только кто-то из ребят начинал лезть наверх, обезьяна перепрыгивала. Потом ее приманило своими запахами кафе «Весна» (раньше там был кондитерский цех, куда все карагандинцы ездили за пирожными буше). Обезьяна зашла в кафе. На наше счастье кто-то не растерялся и быстро захлопнул за ней дверь. Смелые дамы из кондитерского цеха начали предлагать ей сладости. Она съела шесть пирожных. Тут подоспели мы и накрыли Читу сачком. Самое интересное, что работникам зоопарка не предъявили никакого иска, а дали еще угощений с собой. Мы привезли в зоопарк целый ящик пирожных, раздали всем медведям и обезьянам.

Как дрессировали Тишку

— Другой беглец – медвежонок Тишка. Это тоже было в летнем зоопарке. Тогда еще молодой Александр Погребной (биолог, который первым стал исследовать способности Батыра) и Рашид Капанов, будущий директор зоопарка, остались ночевать с мишкой в клетке. А медвежонку было где-то три месяца. Они его дрессировали, постелили фуфайки, матрасы. Легли вдвоем, а между ними медвежонок. Гладили, заставляли говорить «А» и клали в пасть конфету. Я толком их метод дрессуры не помню, но факт тот, что в пять утра мне позвонил сторож и сказал: «Там двое твоих дрессировщиков спят без задних ног, а медведя нет». Я вызвала милицию. И мы вместе со сторожем, студентом математического факультета, поехали за мишкой. Нам как раз позвонили из общежития обувной фабрики. Сообщили, что Тишка не дает девочкам выйти на работу. Все девчата из окон визжали. А мишка перепрыгнул через все заборы. И скрылся от нас. Побежал в припрыжку мимо цирка, мимо ЦУМа. Добежал до главпочтамта и залез на столб. Тут сторож полез за ним и спустил на землю. После этого случая дрессурой больше в зоопарке не занимались. А этого малыша вскоре отдали в Болгарский цирк, который гастролировал в то время в Караганде.

Пожар

— Один из трагических эпизодов из истории зоопарка – это большой пожар. Из-за него решили строить новое здание?

— Нет! Это произошло в начале семидесятых. Я тогда еще не работала. Но из архивных данных известно, что горело то самое здание, где мы сейчас располагаемся. Было холодно, обогревали питона. Ведь в аквариуме у пресмыкающихся должна быть постоянная температура – 28-30 градусов тепла. Там стояла электроплитка. Произошло короткое замыкание, воспламенение. Практически все животные задохнулись. Выжил только верблюд Борька. Получилось, что на его уровне было окно, вентиляция. И потом его вывели. Коллекцию потом восстановили. Тогда это было проще. Животные стоили не так дорого. В Москве было зообъединение. Туда все зоопарки Союза писали заявки – кому сколько нужно попугаев, обезьян и так далее.

Энтузиазм

— В советские времена зоопарк поднимал директор Епифановский, которого специально пригласили в Караганду. Что это был за человек?

— В 1983 году был принят проект о строительстве нового зоопарка на базе стационарного зимнего зоопарка. Проект должен был воплотить Епифановский Николай Иванович, директор зоопарка в Ростове-на-Дону. Денег не хватало, Но Николай Иванович, казалось, делал невозможное. Все, что есть сейчас в зоопарке на улице, было построено им. До его прихода стояло только одно здание и от него была дорожка к остановке. Ни забора, ни асфальта. Епифановский проработал у нас всего три года. И за это время сумел поднять зоопарк. Он в пять раз увеличил штат сотрудников. И всех заразил своим энтузиазмом, личным примером. Если он спал четыре часа в сутки, это хорошо. А еще он сам сено косил. Нередко снимал свой деловой костюм, откладывал в сторону папку, натягивал резиновые сапоги, и в красных семейных трусах лез чистить бассейн бегемота. Но тут же шел в душ, расчесывался, надевал ордена и вперед – покорять исполкомовских женщин.