Исмаил Галимов: «Мои картины, в которые я вложил свою душу, пусть перейдут городу»
Необычную выставку в собственном гараже устроил карагандинский пенсионер Исмаил Галимов. Все четыре стены помещения он увешал разножанровыми картинами. Живописец надеется, что какой-нибудь музей заинтересуется его творчеством и заберет хотя бы часть работ в свои фонды на вечное хранение. Вопрос о вечном в последнее время стал особенно актуален для Исмаила Ахмадеевича. Карагандинец активно готовится к переходу, как он выражается, в «параллельный мир». Всю свою жизнь он занимал активную позицию, боролся за правду, при этом умел хорошо заработать и обустроить свой быт, а теперь надеется наладить, насколько это возможно, пребывание на том свете.
Когда автомобиль стоит снаружи, в «мастерской» Исмаила Ахмадеевича довольно просторно — иногда даже забываешь, что находишься в гаражном массиве, и ловишь себя на ощущениях, какие возникают в картинных галереях. С разных сторон на тебя смотрят нарисованные незнакомцы. Натюрморты и пейзажи пестрят подробностями. И тут в глаза бросается удивительного сходства автопортрет хозяина, от которого вздрагиваешь: изображение высечено на черном граните. Сверху его венчает полумесяц, снизу стоит незаконченная дата: 12.06.1938 г. — 20… Это надгробная плита.
— Я в семье был самый младший, — улыбается пенсионер. — Так что всех своих родственников уже отправил в параллельный мир. А теперь думаю: зачем потом кому-то хлопоты создавать? Поэтому я заранее для себя все подготовил. И место себе на кладбище взял, сейчас его оборудую. Думаю, это вполне нормально.
— А вам не страшно? — удивляемся мы такому деловому подходу к сферам, казалось бы, абсолютно нематериальным.
— Да ну, что вы! Тем более я все сделал по своему желанию. А сколько я протяну, это Всевышний решит. Эпитафию мне написал бывший заместитель начальника управления внутренних дел Караганды. Мы с ним подружились еще в молодости, оба рыбаки и охотники. А он замечательный поэт. Я ему однажды говорю: «Мы с тобой сорок лет друг друга знаем, а ты даже пары строк обо мне не написал». Через пару дней приезжает и привозит мне стихи о нашей дружбе. А потом я думаю: почему бы их не взять в качестве надгробной надписи?
Автопортрет на граните обрамляют символы того, чем художник всю жизнь увлекался: его аккордеон, кисти и любимая «Нексия» узбекской сборки — машина очень неприхотливая, с малым расходом топлива.
— Я считаю, что на кладбище должно быть чисто, аккуратно, ухоженно. Нужно следить: не допускать, чтобы бурьяном зарастало. Там у меня почти вся семья — старшая сестра, сын. И для себя с женой место уже отвел. Предлагал ей тоже сделать плиту, у меня как раз была возможность камень по дешевке взять. Но ей показалось, что дороговато.
— Исмаил Ахмадеевич, а вам на том свете не будет безразличен вид вашей могилы?
— Ну, конечно, нет! Зачем мы пишем картины? Зачем люди сочиняют повести и стихи? Чтобы оставить какую-то память. Так вот и я хочу оставить память.
Коррупционеры против новатора
Главным вместилищем памяти художник считает свои живописные полотна. В красках он запечатлел всю свою непростую жизнь. В собрании удивляет наличие картин с северной природой и якутами на оленях. Оказывается, северных жителей карагандинец писал с натуры, когда несколько лет жил рядом с ними в добровольной ссылке. Перебраться ближе к полюсу художника вынудили серьезные неприятности на работе. В советское время он преподавал в местной автошколе. И там нажил себе врагов. Художник пытался вывести на чистую воду коррупционеров, которые продавали студентам водительские права. В итоге администрация автошколы стала придираться к работе правдолюбца. Дело в том, что Исмаил Ахмадеевич активно внедрял безконфликтный метод обучения, разработанный известным советским педагогом-новатором профессором Шаталовым. В итоге все его студенты стали отличниками. Дирекция же настаивала, что Галимов занимается профанацией. Преподавателя дважды исключали из партии и дважды восстанавливали. За учителя даже вступалась «Литературная газета». Но выйти из конфликта победителем ему не удалось. Исмаил Ахмадеевич вспоминает, что на него устроили настоящую травлю. Когда его все-таки выгнали с работы, а незнакомые женщины стали названивать ему домой, обвиняя в домогательствах, Галимов решил, что надо на время затаиться. Он все бросил и рванул на Саянский хребет.
Праздник оленеводов
— Сначала устроился инженером нефтебазы, — вспоминает художник. — Заправлял иностранные автомобили, там ведь много иностранцев работало — и для них отдельная заправка с высококачественными маслами и топливом. Как правило, в Караганде толщина угольного пласта полтора-два метра. А там — на сто метров чистый уголь высочайшего класса. Японцы, когда его увидели, свои лица стали обмазывать, плакали от восторга. Мы им отправляли наш уголь, а взамен технику получали.
— Любопытная панорама с местными жителями в шубах и унтах.
— Это «Праздник оленеводов», начало 80-х годов. Видите тут милицейскую машину? На всех мероприятиях обязательно была охрана. Там ведь собрался особый контингент: кого исключили из партии, с работы выгнали — люди продавали все имущество и ехали за длинным рублем. Заработки там действительно были сумасшедшие. И кругом много иностранцев. Все знали, что водители такси работали в КГБ.
— Но где же милицейский «уазик»?
— Заставили его замазать по идеологическим соображениям. Я ведь на Севере выставку проводил. Правда, под чужими фамилиями. «Литературная газета» оказала мне медвежью услугу. Я им написал, что не хочу больше конфликтовать, что я уже на Севере прекрасно устроился. А они написали в Алматы в Министерство автомобильного транспорта: дескать, преподаватель Галимов был незаслуженно наказан. Те связались с Якутией. И когда местное руководство узнало, что у них под боком находится опасный человек, меня снова начали пасти. Там ведь миллионы рублей уходили в вечную мерзлоту, процветали воровство и бесхозяйственность. Я знал, что мне не дадут выставиться. Поэтому собрал рабочих — маляров и кочегаров — отдал им картины и попросил выставиться. Но когда узнали в горкоме правду, ко мне пришли и сообщили: «Ваши картины сняли». Я прибегаю во дворец: директор на больничном, а мои полотна свалены кучей в подсобке.
— Как обидно.
— Это еще что! Меня хотели подставить — красного петуха пустить. Приходит однажды топливо, надо разгрузить, но свободной емкости нет. Я на планерке объясняю. А мне главный инженер говорит: бери кран, поднимай старую цистерну, выливай остатки и туда разгружай. Вроде там на дне было, а когда наклонили, топливо все льется и льется. Я перекрыл и сразу поехал в пожарку. Сообщил, что меня заставили. А там ведь территория не огорожена, проходят пьяные. Окурок бросят — все мигом сгорит. Тут же приехал наряд, все залил пеной. А когда у главного инженера спросили: «Это вы дали указание?», он ответил утвердительно — и это меня спасло. Мне дали возможность уволиться без скандала, с сохранением всех льгот и надбавок. Я уехал в Нерюнгри, устроился художником. Построил себе деревянный дом (его тоже можно видеть на картине — авт.). А через пару лет вернулся в Караганду.
Рога
— Привезли домой оленьи рога?
— Еще бы! Те, что тут висят, — лишь малая часть. Я еще много раздарил. Их там за бутылку водки можно было купить. Однажды мы договорились с водителем нашей организации. И ночью поехали на стойбище. Дорогу показывала женщина-проводник из местных. У нее муж был оленеводом. Приезжаем — нам обрадовались, сразу побежали откапывать оленьи головы, которые были в снегу замурованы. Продавать ведь рога запрещали: местное население быстро спивалось… Однако я не только рога с Севера привез, у меня было около восьми десятков картин. Но их разворовали на выставках.
— Разворовали?
— Конечно. В 1984 году в кинотеатре «Юбилейный» показывали культовый фильм Абуладзе «Покаяние». Был полный зал. В это время там как раз шла моя выставка. Было много отзывов. Сестра просила: забери книгу с отзывами, иначе украдут. Я не поверил: кому это нужно? И, вы знаете, сестра оказалась права. На следующий день прихожу — книги нет. Я к директору кинотеатра, он остановил фильм. Обратился к залу: мол, кто украл, верните, иначе милицию вызовем, обыск будем делать. На следующий день уборщица нашла книгу отзывов, разорванную, в унитазе. Так что, я считаю, что раздаривать картины желающим — дело несерьезное. Растащат — и все, толку не будет. Другое дело — передать в музей. Главное, успеть бы. Тогда, уходя в тот мир, я буду доволен… Знаете, работал в Караганде при Союзе умнейший, замечательный, известный человек. Он был прокурором. На 9 Мая его в Москву приглашали. Но, в конечном счете, как получилось? Я случайно нашел его могилу, всю заросшую бурьяном. И там, оказывается, памятник простенький стоит от прокуратуры. Хотя он оставил и шикарную квартиру на Советском проспекте, и машины, и гаражи, и все сбережения. Но никто из наследников не побеспокоился, чтобы как-то обустроить могилу. Я не хочу, чтобы в моем случае история повторилась. Я материально обеспеченный человек. Мне не нужно продавать картины. Все, кому положено, уже что-то от меня имеют. И когда я уйду в тот мир, им достанется то, что я считаю нужным, — каждому своя доля наследства. Но мои картины, в которые я вложил свою душу, пусть перейдут городу, который дал мне возможность трудиться.
Соблюдайте правила, принятые на нашем сайте.
Всего на сайте опубликовано 64059 материалов.
Посетители оставили 247098 комментариев.
В среднем по 4 комментариев на материал.
невнимательная Анастасия…. на надгробие дата стоит 17.06, а не 12.06….
в целом статья интересная, судьба у человека непростая, оттого и читать было просто, как на одном духу… долгих лет художнику…
ОльКа
12 сентября, 2015 в 15:28
Интересная статья про интересного человека. Побольше бы такого на сайте, у нас много самобытных, необычных людей в городе, а пишут в основном о чиновниках. А про них совсем не интересно!
Бесик
12 сентября, 2015 в 17:22
Присоединяюсь,побольше статей про обычно необычных людей,меньше политики и злободневности. как ни был бы важен пиар,человечество устало от зла
Мария
17 сентября, 2015 в 21:52
Интересно рассказывает. Жизненно, про мытарства с работами, про воровство — всё узнаваемо, люди с тех пор ничуть не поменялись..
mancubus
14 сентября, 2015 в 07:32