«Мне очень страшно»

Это было последней каплей в чаше терпения Елены Шепиной, которая осталась одна с двумя маленькими детьми на руках. Она написала письмо в бюро по защите прав человека, в котором подробно рассказала, что пережила в последнее время.
«Год назад в моей семье произошла трагедия. Пока мы с младшей дочерью лежали в больнице, мой муж, со слов сотрудников ОВД, стал участником «разборок», в результате которых погиб человек, — пишет Елена Владимировна. — С тех пор он пропал без вести. На первый опрос меня привезли в ОВД Шахтинска без повестки, держали с полудня до позднего вечера, пока я не упала в обморок. В тот момент я еще кормила грудью ребенка. Самое главное, мне не говорили правду, солгав, что муж попал в ДТП со смертельным исходом. Что произошло на самом деле, я узнала на следующем опросе. Мне кратко сказали, что произошли разборки. Мой муж произвел выстрелы в землю из охотничьего ружья. Пуля отскочила от земли и попала парню в артерию. Он скончался в больнице от потери крови».
По рассказу жительницы Шахтинска, в течение года ее вызывали в ОВД без повесток, обещая, что долго не задержат. Дальше — больше: без предупреждения полицейские стали приходить в квартиру в любое удобное для них время, заявив, что имеют на это полное право.

«ЖЕНА ПРЕСТУПНИКА»
В начале сентября ее снова вызвали в ОВД. В десять часов утра вместе с трехлетним ребенком Елена стояла в коридоре полиции. Вызывавший ее сотрудник Сарсекеев пришел через полтора часа, сообщив, что были неотложные дела. Он попросил оставить сумку и сотовый телефон и пройти в другой кабинет для «формальной процедуры».
«Когда мы прошли в кабинет на второй этаж, мне сказали, что должны поставить меня на учет как жену, муж которой совершил преступление и находится в розыске. Они хотели снять отпечатки пальцев, — рассказывает в письме Елена Шепина. — Когда я спросила, где г-н Сарсекеев, мне сказали, что он выехал по делам. А это процедура — всего лишь формальность, и все через это проходят. Я сказала, что эту «формальность» проходить без адвоката не буду, и поднялась с ребенком на третий этаж. Кабинет, в котором осталась моя сумка, был закрыт. Было около часу дня. Я подняла шум и начала плакать. Просила отдать мне сумку, сотовый телефон и сказала, что приду на опрос только с адвокатом. Самое страшное было то, что моя старшая дочь должна была прийти из школы, а меня нет дома. Прошло еще время. Это самое страшное, что могло произойти для меня как матери: потерять из поля зрения моего ребенка. Тем более дочь не знала, где я, и меня очень пугало то, что с ней могло произойти. Я не знала, как она себя поведет в незнакомой для нее ситуации. У меня началась самая настоящая истерика, до которой они меня довели. Из кабинета вышли другие сотрудники, начали ругать меня, что я пугаю ребенка, что я истеричка. У меня от стресса начала неметь левая сторона, мне стало страшно. Наконец приехал Сарсекеев и отдал мне сумку. Около половины второго меня вывели из ОВД в плачевном состоянии. Г-н Сарсекеев вызвал «скорую помощь». К этому времени у меня онемели правая рука и пол-лица. Врачи сказали, что у меня упало давление и меня отвезут в приемный покой. В это время подъехала моя тетя, она забрала младшую дочь, а потом заехала за старшей, которая все это время находилась на улице возле дома. В приемном покое мне сказали, что у меня понизилось давление и медикаментозно мне ничем помочь не могут. Что я просто «истеричный тип людей», которым поможет только психиатр. Вот так у нас оказывают помощь. Мне очень страшно, что со мной и детьми что-то случится, потому что поведение сотрудников ОВД Шахтинска меня пугает. Из доброго, понимающего и очень оптимистичного человека сделают истеричку, которая нуждается в помощи психиатра. Помогите мне. Я понимаю и родителей погибшего парня, это самое страшное горе — потерять ребенка. Но и себя, и своих детей считаю пострадавшими, потому что лишиться одного из родителей — это тоже страшно, тем более муж был очень хорошим и добрым человеком, любящим и заботливым папой. Я очень устала находиться в таком «прессованном» состоянии. К тому же это все происходит на глазах моих детей. Прошу вас: помогите мне», — в отчаянии заканчивает письмо жительница шахтерского городка. Пока она не хочет давать интервью, надеясь, что прокуратура города, куда она отправила копию жалобы, остановит «следственный» беспредел.
— Я по натуре очень спокойный и неконфликтный человек. Не люблю скандалы и очень долго могу терпеть. Я долго сомневалась: написать в бюро или нет. Полицейские просто вынудили меня на этот шаг, потому что больше так продолжаться не может, — объяснила по телефону Елена Шепина.

НАПОЛОВИНУ ЗАКОННЫЕ ДЕЙСТВИЯ
В ДВД области, куда редакция «Нового Вестника» переслала копию письма Елены Шепиной, объяснили, что визиты полицейских в квартиру подозреваемого законны. Другой вопрос — попытка стражей порядка снять отпечатки пальцев у заявительницы.
— Шепин проходит главным подозреваемым по факту убийства спортсмена. Все очевидцы говорят, что выстрелил он. Он находится в бегах больше года. В рамках уголовного дела, если к сотрудникам поступает информация, что он появился дома, они имеют право проверить жилье днем и ночью. Так что эти их действия законны, — объяснила начальник управления государственного языка и информации ДВД области Роза Ибилдаева. — Но то, что жену более трех часов удерживали в полиции… Сейчас мы готовим материалы, и инспекция по личному составу начнет проверку по факту незаконного задержания супруги подозреваемого.

НА ОШИБКАХ НЕ УЧАТСЯ
Получив письмо из Шахтинска, правозащитник Юрий Гусаков готовит речь для выступления на общественном совете, который пройдет в ДВД области в начале октября. Говорит, это не первый случай, когда стражи порядка из города-спутника пытаются «откатать пальчики» законопослушных граждан. В прошлом году полицейские дактилоскопировали жителя шахтерского городка только потому, что у него с собой не было удостоверения личности. (Об этой истории читайте на стр. 9 — ред.).
— Ситуация в Шахтинске не меняется на протяжении более чем десяти лет. О правах граждан господа из Шахтинского отдела внутренних дел не знали, не знают и знать не хотят, — говорит директор Карагандинского филиала Казахстанского международного бюро по защите прав человека и соблюдению законности Юрий Гусаков. — В данном случае полицейские обманывают Шепину. Присвойте ей процессуальный статус свидетеля, подозреваемого, но нет процессуального статуса «жена», — продолжает правозащитник. — А если вы привлекаете как жену, то у нее есть право хранить молчание и не свидетельствовать против себя и мужа. Разъясните ей ее права, это ваша обязанность. Жаль, что ДВД области не проводит работу над ошибками и не соблюдает права граждан.