Особенности секса с представителями разных профессий

Иди учись. Учение свет, а неучение сами знаете что. Такую нехитрую истину годами вдалбливают родители и общество в подрастающее поколение.

Вот ты вырос. Отучился на врача, слесаря, шеф-повара или учителя. Получил заветный диплом. Обустроил кабинет, если таковой имеется. И не заметил, как прошло десять лет со дня окончания института. Профессиональные девайсы незаметно вошли в твой дом, в лексикон,  в манеру одеваться. И пробрались в твою кровать. Точнее, в сексуальную жизнь.

Недавно чистила свою переписку с подругами. Хохотала до дрожи в коленках. Удалять навсегда ( боюсь этого слова) было жалко, вот и решила запечатлеть хотя бы частично самые необычные, и на мой взгляд смешные случаи, произошедшие с представителями самых разных профессий.

Одна моя подруга долгое время была увлечена художниками. Каждая особь мужского пола, застигнутая ею с кисточкой в руках или потрепанным мольбертом под мышкой, автоматически переходила в ранг богоподобных на шаткой лестнице социального статуса. Любовников своих из мира Ван Гога она  ласково называла «вангогятами». Ибо не смотря на безразборную любовь к художникам, понимала, что ни один из тех, с кем делила постель, не напишет  ни «Обнаженную Маху», ни «Бурлаков на Волге». Ну, и ладно. Секс с художниками по сути ее устраивал. Если бы не одно но. Профессиональный дефект художников и тех, кто себя таковыми считает, заключался в том, что они как ненормальные гонялись за натуральным освещением. То есть, проснулось солнце, позолотило оконную раму первым лучом — художник тут как тут. И художниково хозяйство тоже. Ладно, зимой светать начинает часов в 6. 30 — 7.00, а летом… Хоть в степь беги. По словам измученной ранней любовью подруги, нет ничего хуже, чем несовпадение биоритмов. Она — сова, он — художник. А это значит, что летними ночами они бродят с бутылкой вина по подворотням и парашютным вышкам. Часам к трем утра, уставшие и захмелевшие, заваливаются в постель. А в 4. 30 или 5.00 он уж теребит сонный сосок или задумчиво проводит по линии носа кисточкой из беличьей шерсти.  За несколько лет общения с работниками акварели у подруги выработался мощный рефлекс на восход солнца. Как у собаки Павлова, только на лучи. Самое удивительное, что, решив завязать с этой братией окончательно, и переметнувшись на надувной матрац к танцору ранее популярного направления танца «брэйк», призналась, что больше всего ее раздражало не утреннее соитие, а вялые задницы художников. Руки, говорит, твердые, мускулистые, а пятая точка — как старый продавленный диван.  Хотя, может это после сравнения с танцором. Кто знает.

У другой моей подруги родители были в разводе. Вечно загнанная мать: работа — дом — стирка — проверка дневника — дача. Она просто физически не успевала следить за поведением дочери. А той хотелось кнута. Чтобы в угол, как всех раз в неделю ставили. На улицу, погулять, отпрашиваться надо было. А выйдя — бояться, что загонят, если прибежит за куском хлеба, посыпанным сахаром. Повзрослев, подсознательно искала брутальных мужиков. Хотя бы по профессии. Военный, к примеру. Или капитан милиции. Этакий Жеглов, но без кожаного плаща. С последним ( по ее клятвенным заверениям) военным она рассталась два месяца назад. Не выдержала командного тона приказов хорошо поставленного голоса: «Ногу задери! Бедра раскрой! Кончила? В душ на раз — два». Да и кто такая Дасти Спрингфилд он не знал. А подруга была без ума от ее творчества. На мой взгляд, это было решающим фактом. Другая подруга была падкой на преподавателей. Каких-нибудь интересных, заточенных на себе или своем гардеробе. Уходя от очередного педагога, заработала себе стойкую аллергию на все виды шарфов. Потому что последний с ними не расставался. Мужику под 40, а он со своим кашне и в пир, и в мир, и в постель как с красным знаменем идет. И если злополучное кашне во время фрикций ниспадает с его немогучего плеча (епт, шелковое же), преподаватель видит в этом дурной знак и, хватаясь за сердце, истошно вопит: «Поправь кашне!».  Подруге я верю. Сочинить такое никому и в голову не придет.  Да и незачем. Преподавателя знаю лично.

Медики. Ммм. Здесь зачастую все шаблонно: они тебя рассматривают со всех сторон, щупают на предмет уплотнений. И во время оральных ласк могут выдать: «Милая, у тебя налет на языке, проверь печень». Романтично, скажите же?

Языковеды норовят блеснуть своими знаниями трех-четырех языков. И не понимают, что во время секса единственное, что нас волнует — это качество секса. А не то, что ты можешь пропеть трудно выговариваемую скороговорку на немецком языке с акцентом точь в точь как у Тиля Швайгера. Или окликнуть тебя на улице неприличным в нашем обществе словом «минет». Товарищи языковеды, не забывайте, что в лексиконе среднестатистического карагандинца слово «минет» означает «оральные ласки».  А никак ни «кошечка», коим это красивое французское слово  и является.

На сегодня все. Остальная часть переписки, совсем уж неприличная. Оставим ее в архивах удаленных сообщений. От греха подальше.