Марина Черкунова: «Мы вернулись!» (видео)

— У нее была черепно-мозговая травма, несовместимая с жизнью. Потом я узнала, что ее уже готовили на органы. Если бы не Лена Малышева, ее бы разобрали.

Марина Черкунова, солистка московской группы «Total», в интервью nv.kz о том, куда они пропали на столько лет.

Группа «Total» выступила 8 марта в клубе «Свинцовый Дирижабль». Московские рокеры приехали в Караганду в рамках тура по Казахстану. Привезли песни из нового альбома и старые хиты про «бьет по глазам адреналин», «Камасутру», которая прямо-прямо-прямо с утра, и про «уходим на закат».

Марина Черкунова: фирменная лысина, татуировка-штрих-код на затылке (цифры в коде — дата рождения), белая майка, кеды. Она совершенно гуттаперчевая. Поет и прыгает, сгибается пополам, чуть ли не обвивает себя вокруг микрофонной стойки. Зал ревет. Сверху, с балкона, сцену и зал фотографирует девушка с длинными светлыми волосами. Это Настя Черкунова, дочка Марины, по совместительству — директор группы.

После двух часов яростного рока Марина говорит: «Сейчас будем фотографироваться». Поворачивается к залу спиной. Зовет зрителей поближе. Толпа скучивается вокруг музыкантов. Фотографы залезают на сцену и снимают групповое фото. Марина потом еще долго фотографируется с народом и раздает автографы.

— Я стараюсь быть как можно более честной по отношению к зрителям. У меня есть аккаунты в социальных сетях. Я провожу там много времени и общаюсь с каждым, кто задает вопросы.

На интервью она так откровенна, что временами становится страшно.

«Приезжай, ты мне нужна»

«Total» начался как эксперимент продюсера Макса Фадеева. 1997 год. Макс звонит своей двоюродной сестре Марине Черкуновой и просит: «Приезжай, ты мне нужна».

— Я тогда жила в Арабских Эмиратах и не собиралась в Россию. Мы с друзьями из Кургана (Курган — родной город Марины Черкуновой и Максима Фадеева — авт.) открыли там русский ресторанчик под названием «Сибирь». Дело было в эмирате Шарджа. Там тогда было очень много русских. Естественно, все они ностальгировали по  родине. Ресторан пользовался популярностью. Посетителям была интересна русская музыка. У меня там стоял камерный рояльчик, и я вечерами играла популярные песни. А днем помогала ребятам на кухне — нас было мало, и мы все делали по очереди: сегодня ты дежурный по кухне, завтра — я.

Марина, не задавая лишних вопросов, вылетела в Москву. Там брат сказал ей, что задумал создать новую музыкальную группу и видит в роли солистки ее, Марину.

— Я себя на сцене никак не представляла. Но Макс знал мои способности и возможности. Хоркласс, потом музыкальное училище — я по образованию хормейстер, преподаватель музыки.

В общем, Марина согласилась. В группу нашли музыкантов. Они три года репетировали, пробовали себя в разных жанрах. Тогда же родился имидж Марины Черкуновой.

— У меня всегда была коса до пояса. Когда появился «Total», меня перекрасили в черный цвет. Это было мне абсолютно не свойственно: я всегда была русая. Когда русые волосы стали отрастать под черными, это выглядело, как будто у меня на голове проплешины. Как-то я пришла домой, взяла бритву и побрилась налысо. Макс тогда был в Праге. Сопродюсер звонит ему и говорит: «Знаешь, у Марины теперь странная прическа…» — «Какая???» — «Ну, она такая, как бильярдный шарик» — «Срочно фотографию!» Ему фотографию выслали, он такой: «А что, круто!» Потом я поехала к нему в Прагу, мы там писали первые песни. Макс предложил: «А давай тебе татуировку сделаем на затылке!» Мы долго выбирали картинки в тату-салоне. Голова — это же такое место, на ней должно быть что-то знаковое. Сначала мы хотели набить что-то вроде печати, а потом увидели штрих-код.

Разогреть великого и ужасного

Из-за этой татуировки на затылке группа сначала называлась «Tatoo». Под этим названием писались первые песни. Когда наметился альбом и пришла пора продвигать группу, оказалось, что в шоу-бизнесе уже появилась группа «ТаТу». «Tatoo» и «ТаТу» — звучит одинаково. Макс решил назвать свой проект «Total». Первый концерт группа отыграла на тусовке журнала «Cosmopolitan», а второй — на «разогреве» у «великого и ужасного» Мэрилина Мэнсона.

— Вообще-то, на разогреве должна была играть группа «I.F.K.», но в последний момент ребята не смогли. Под руку подвернулись мы. Нам звонят и говорят, что мы чуть ли не завтра играем на«разогреве» у Мэнсона. Мы просто упали там же, где стояли. Хорошо хоть мэнсоновские фуры со светом и аппаратурой застряли на три дня на таможне, концерт перенесли, и мы успели подготовиться.

Эти три дня «тоталовцы» не вылезали из «репетиционки».

— Мы все были в судорожном состоянии, репетировали, писали трек-листы, пытались отстроить звук. Перед смертью не надышишься, но мы пытались. Наш звукорежиссер то и дело связывался со звукачом Мэнсона. А всем известно было, что у Мэнсона звукач эстонец. Наш администратор Маратик решил нас разыграть. Взял свою мобильную трубку, вышел на улицу и позвонил нам на стационарный телефон: «А мож-ж-нооо Александрааа, ваш-шего звук-корежис-сер-ра?» Саня берет  трубку: «Да-да-да, конечно, я вас слушаю!» Он говорит: «Здраааавствуйте, виии звукорежиссер?». Он: «Ну, да-да. Я звукорежиссер». — «Виии знайеееете, миии слышали, что виии лох-х-хиии. И с вами миии работ-т-тать не буд-д-дем». Саня становится снежного цвета: типа, что за ужас происходит. Потом Маратик, конечно, признался, что это он, и, естественно, был наказан. Мы его отправили в «МакАвто». Маратику пришлось там стоять в очереди вместе с машинами. Он как придурок плелся за какой-то там девяткой. Принес нам всем по гамбургеру.

«Total’у» дали на выступление 40 минут. Первые 20 минут в музыкантов летели свернутые бумажки, билеты и батарейки, «как пули на войне». Потом «народ начал помахивать головами», а под конец выступления «козюльки появились рокерские».

— Это было страшно. Вышли, начали играть. Я глаз не поднимала на толпу, потому что боялась увидеть это море людское.

 «Бери все в свои руки и чеши!»

Марина Черкунова

Потом пришла популярность. «Бьет по глазам» звучала из всех радиоприемников. В 2003 году Макс Фадеев занялся проектом «Фабрика» и забрал «тотальных» музыкантов к себе. Гитарист, бас-гитарист и барабанщик целый год ездили в турне с Юлей Савичевой, Еленой Темниковой, Иракли и другими «фабрикантами». Марина в это время писала новые песни. Когда ее музыканты вернулись, состоялся решающий разговор с Максимом Фадеевым:

— Мы сказали: «Фабрика» закончилась, мы хотим заниматься своей «тотальной» музыкой. Макс ответил: «Ребят, вы все можете. Марина, ты все можешь сама. Бери все в свои руки и чеши! Делай. Потому что я как продюсер вам уже абсолютно не нужен».

В 2005-ом они выпустили свой второй альбом и достаточно успешно поездили с ним по СНГ.

— Мы стали сами себе продюсерами, сами находили рекорд-компании, сами записывали альбом. Макс помогал деньгами и советами. Первый, кому я несла песни, это был он. Сегодня просто день Макса. Я больше рассказываю про него, чем про себя (улыбается).

В 2007-м «Total» пропал. Музыканты не ездили на гастроли и не выпускали новых песен. Кто-то в музыкальной тусовке пустил слух, что Черкунова подсела на героин.

— В начале 2007-го в автомобильную катастрофу попала моя единственная дочь. Настя тогда только закончила школу и поступила в МГУ. Все было, как в страшном кино: с комой, с «овощным» состоянием, с параличом. Авария случилась около нашего дома. Настю спасло то, что в 300 метрах находятся подстанция «скорой» и база МЧС. Ее на реанимобиле доставили в 33-ю больницу, в отделение нейрохирургии. Мне сказали, что у Насти черепно-мозговая травма, несовместимая с жизнью. Сказали ждать утра. Уже потом я узнала, что ее уже готовили на органы. Если бы не Лена (Елена Малышева, ведущая программы «Здоровье» на Первом канале), ее бы разобрали. Лена сказала, что Настю надо вести в госпиталь Бурденко. Я написала расписку, что, если она умрет по дороге, отвечаю только я, и мы отвезли дочку в институт имени Бурденко. Настя пробыла в коме месяц. Меня к ней пускали на час в день. Ей ногу собирали по косточкам. Она не могла дышать — в дыхательном центре был разрыв на клеточном уровне. Я заставляла себя ходить в спортзал, в бассейн. Ныряла, задерживала дыхание и плыла, сколько смогла. Говорила себе: «Вот сейчас, сейчас мы с тобой будем дышать». Врачи потом говорили мне, что в эти моменты Настя шевелилась, пыталась вдыхать, как рыба. А у нее в горле была дырка и стояла трубка. Она была подключена к аппарату искусственной вентиляции легких. Кормили мы Настю через нос. Потом в течение трех лет мы возвращались с того света, учились жить, дышать. В общем, все страсти, которые можно увидеть только в какой-то передаче, мы пережили. Тогда мне казалось, что за нас — весь мир. Что все люди встали по экватору и держатся за руки. Нам звонили друзья отовсюду, все ходили и ставили свечки за нас.

У Насти от той аварии остался только шрам между ключицами, там стояла дыхательная трубка. Она восстановилась в МГУ и сдала первую сессию почти на отлично. Девушку до сих пор изучают врачи — это феномен, что она выжила и восстановилась. Ученые «литрами берут у нее кровь на анализы» — пытаются найти вещество или ген, благодаря которому Настя осталась жива и выздоровела.

— Я сначала не хотела рассказывать об этом людям. А потом поняла, что наш слушатель имеет право знать, почему нас не было столько лет. Нужно, чтобы люди все знали и не винили меня за то, что я их бросила. Все уже позади. Вот она, Настя, живая, красивая, абсолютно здоровая. Девушка она очень талантливая, хороший организатор, уже год она официально наш директор. Мы вернулись.