Карагандинцам показали, как живут монахи в обете безбрачия

10 июня в карагандинском краеведческом музее открылась уникальная выставка. Ее привез из Греции Костас Асимис – единственный фотохудожник, которому позволено снимать на полуострове Афон. Портреты старцев, пейзажи с монастырями и пещерами закрытой монашеской республики обеспечивают автору особенный статус. Его знают как светского представителя Святой горы. Этот статус сделал греческого фотографа популярным среди мирян, заставил много путешествовать с выставками, а однажды даже помог избежать казалось бы неминуемой смерти.

Гранаты на шее

Эту историю Костас Асимис рассказал карагандинцам на презентации своих фотографий в нашем городе.

— Я провел на Украине пять выставок, — вспоминал фотограф. — В прошлом году в мае поехал в Донецк забирать работы. Потому что надо было в Ставрополь перевозить. Меня арестовали как репортера. Надели мешок на голову, скрутили руки за спину и бросили в подвал. Я так тихо, спокойно сел. Голова работает. Я воевал в Сербии и знаю, как это делается. Думаю: промолчу, подожду следующего дня. А там еще три мальчика сидели, типа репортеры, приехали горячие точки смотреть. Я им говорю: «Вы чокнулись? Куда лезете?» Ведь это просто банда. В Украине никогда не было государственности. Они тут кричат «Ура!», и там кричат. А получилось так, что мне помог человек, который меня вез забирать выставку. Я ему сразу сказал: «В случае чего сделаем вид, что мы не знакомы, будто я арендовал машину». И вот, когда нас взяли, я вытащил деньги и говорю: «Парень, вот тебе за то, что ты меня довез, вдруг меня не станет, а я еще буду тебе должен!» Так сыграли. Они это увидели и отпустили его. А он позвонил, куда надо. На следующий день прибегает в подвал один такой большой: «Ты Костас? Очень много шума насчет тебя. Я был на твоей выставке». – «Сними свою лыжную маску, — прошу я. — Я на тебя посмотрю. Что ты прячешься?» – «Ты много болтаешь. Пошли». И выводит меня наверх. А там стоят два молодых не обученных пацана. Надели балаклавы, взяли оружие и думают, будто что-то из себя представляют. Один стоит с пальцем на курке без предохранителя. Я говорю: «Он споткнется — вас всех покосит». А у другого две гранаты на шее висят, усики выпрямлены. То есть видно, что это дети, их как пушечное мясо используют. Я подошел, палец в кольцо сунул. «А если я это сейчас дерну, что будет?». Он так растерянно посмотрел на меня. «Гранаты носят в сумке и не боевом взводе. Потому что если ты пойдешь пописать и зацепишь за куст, больше писать не сможешь», — сказал я. В общем, меня отпустили, все отдали.

Костас Асимис

Келья с видом на море

…В течение 30 лет, которые Костас Асимис посвятил Афону, он регулярно наведывался на полуостров. Жил там месяцами. Много раз даже планировал остаться на святой горе навсегда. Однако в монахи его не брали.

— Говорили, что не достоин: «Нечего. Ты придешь, закроешься в фотолаборатории и будешь сидеть. Ты здесь никому не нужен. Лучше занимайся выставками и показывай что-то людям — в этом твоя миссия». Я живу в Солониках. Но на Афоне у меня есть своя келья. Когда приезжаю, на своем этаже и туалеты чищу, и коридоры мою, и стираю всем. Там у каждого есть послушание. Все должны помогать.

— Выполняя послушание, вы, наверное, чувствуете, как ваше сознание в лучшую сторону меняется? – поинтересовался nv.kz.

— Да, все уже поменялось! У них правило такое: сделай и забудь, но зла не делай. Добро вернется, а зло вернется десять раз.

— А как вы вообще попали на Афон? Как пришли к вере? – расспрашивали карагандинцы у фотохудожника.

— Ну, не пришел, а, я бы сказал, заставили прийти. Случайностей не бывает. Мой друг работал в больнице хирургом. У него лечились монахи, которые и пригласили его на Афон. И вот друг мне после своей третьей поездки говорит: «Поехали со мной в одно место. Тебе как фотографу будет интересно посмотреть на экзотику». Я тогда не понимал, что такое религия. Но, попав туда и увидев все эти краски, старину, я поразился. Стал ездить регулярно. И только спустя три года, в 1987-м, монахи узнали, что я некрещеный. Продержали меня всю ночь в храме, дали читать какие-то правила. Я ничего не понимал. А в шесть часов утра окунули меня в ледяное море. Я был один из первых, кто там крестился после революции. В царские времена в русском Свято-Пантелеймоновском монастыре жило около двух с половиной тысяч монахов. А когда я приехал, там было всего шесть. Мне друг сказал: оставайся, помогай им. И вот с тех пор я еще и помогаю. Сегодня в нашем монастыре уже 80 человек вместе с послушниками. Сейчас фонд Путина восстанавливает монастырь. И в следующем году будем праздновать тысячелетие русского присутствия на Афоне.

— А какова средняя продолжительность жизни на Афоне?

— Нашему игумену, настоятелю монастыря, в сентябре исполнится сто лет. И при этом он бегает, нормально живет. А моему духовнику — девяносто. Несмотря на возраст, все они носятся, как молодые. Иногда по горам я за ними не успеваю. Наши отшельники живут высоко в скалах. Одному из них мы посчитали нужным купить кровать с сеткой. Потому что спал он на камнях прямо под летучими мышами. Но старец нас отругал: мол, я не для того сюда пришел, чтобы лежать на кровати. Он из своей кельи не спускается, пьет дождевую воду, ест, что придется. Обычно я принесу ему большую булку хлеба, он сразу разрежет ее на кусочки и положит сушить. А потом по небольшой горсточке съедает. Им много не надо. Старец в разодранной одежде стоит. Спрашиваю его: «Что тебе привезти?» — «Ничего. Все есть». Один монах дал обет молчания. Приходит в монастырь , улыбается, моется, стирается. И опять уходит. Месяца четыре его нигде нет, мы о нем ничего не знаем.

— А там любой может на какое-то время остаться?

— Может, только нужно, чтобы монахи его приняли. А то ведь люди разные. Бывает, подходят ко мне, просят келью получше. Я отвечаю, что есть у меня такая: с видом на море, с трехразовым питанием и зонтиком на пляже, но она стоит 150 евро. А это цена, за которую мы нанимаем катер, чтобы таких туристов сразу с Афона вывезти.

Деньги и женщины

— Как на полуострове обстоят дела с женским полом? — спросил корреспондент nv.kz.

— Женщинам и животным женского пола въезжать на Афон запрещено. На полуострове граница – 500 метров от берега. На протяжении столетий ее не переступала ни одна женщина. Три года назад русские мать и дочь арендовали лодку. Им сказали: не выплывайте туда, где течение, а если что – звоните. Но они типа уснули. Их понесло к Иверскому монастырю. Но в каждом монастыре есть два полицейских, которые следят за порядком. Нарушительниц увидели. К берегу им пристать не дали. Арестовали. Грозило по три года тюрьмы. Но мы с консульством, с посольством посодействовали. В итоге им назначили штраф — по три тысячи евро.

— Не скучно жить без женщин? Случаются ли на Святой горе необычные происшествия?

— Постоянно И со мной сколько всего происходило, и видел я немало! Но об этом не рассказывают. Только один случай вам приведу. Однажды пришел мой друг, просит: «К старцу отведи. Жена ушла из дома. Я ее с улицы с ребенком забрал, устроил в свой банк. А она взяла и бросила меня». Я согласился помочь. Старец открыл ворота, посмотрел, развернулся и пошел, а сам фырчит. Я его спрашиваю: «Ты что, старец, заболел?» – «Что ты его привел?» – «Надо помочь человеку. Это же благое дело — вернуть жену». – «Спроси его, какая она по счету?» Я спросил, оказалось, что четвертая.  Старец говорит: «Первый брак – от Бога, второй — от людей, третий – от дьявола, а четвертый… не хочу за него молиться». И вот мы идем по келье. Он моего друга игнорирует. Дает мне ладан, крестик, я другу передаю. Старец бьет по рукам: «Это для тебя». Я говорю: «Ладно, давай, старец, мы уйдем, чтобы тебя больше не мучить. Скажи только, что человеку делать». Он так посмотрел: «К женщинам больше прикасаться не должен, пойдет в монахи». И вот мы уже по ступенькам спускаемся вниз. Друг говорит: «Эх, наверное, ко второй пойду» — «Слушай, иди куда хочешь. Только ко мне больше не обращайся!» И потом этого человека я потерял. Два года о нем ни слуху ни духу. Однажды прилетаю в Москву. И вдруг ко мне кто-то звонит, представляется как «отец Поликарп». Вроде голос знакомый, но Поликарпа я не помню. Спрашивает: «Ты где?» – «Там же, я не меняю места жительства». И вот приходит, худенький, в камилавке, в подряснике, с бородой. Я за голову схватился: «Ты что, Олег, с ума сошел? Тебе сказали идти в монахи и ты пошел?» – «Не Олег, а отец Поликарп». И вот он рассказал мне, что путешествовал по всему миру на своем самолетике, прилетел в Иерусалим, осмотрел все, осталось на иорданской стороне одно место. Зашел там в маленький полуразрушенный храм. Внутри темно и пусто. Вдруг из-за угла подымается маленький старенький грек. Выходит к свету, смотрит и говорит: «Олег, наконец-то ты пришел, я тебя так давно жду!» Тут человек и понял, что он действительно пришел. А иначе откуда бы старик узнал его имя? После этого у банкира что-то в голове повернулось. Он остался в Иерусалиме. Через год предложил: «Я съезжу домой, все там продам, мы тут с тобой такое отгрохаем, будет самый лучший храм во всем Иерусалиме». Но монах возразил: «Нет, все раздашь людям, а сюда привезешь только тысячу долларов». И вот с тех пор сын бывшего банкира стал водить его по психиатрам:  батя машины-квартиры раздает. Сын получил в наследство банк, но ему было мало.

— А