Неугомонный начальник

Валерий Язев

Мы продолжаем рассказывать о людях, чьи имена увековечены в названиях карагандинских улиц. Сегодня речь пойдет о «неугомонном», как его определяли современники, начальнике, построившем пол-Караганды и Балхаш.

Побег

Василий Язев попал в Казахстан не совсем по своей воле и долго не мог привыкнуть к новому, дикому, на взгляд москвича, месту. В 1934 году весь выпуск Ленинского индустриально-строительного техникума распоряжением Серго Орджоникидзе отправили на строительство медеплавильного комбината. Добравшись до места назначения и увидев, в каких условиях им предстоит жить и работать, вчерашние студенты испытали шок. Начались массовые побеги. Москвичи всеми способами стремились вернуться домой. Каждый день беглецов снимали с машин. Тридцать человек пытались уйти по льду замерзшего озера. Половина из них замерзли, остальных вернула назад степная охрана.

— Молодой человек попал в такую непростую среду, — рассказывает Валерий Васильевич. — Там в основном были люди из заключения, отбросы общества, как бы сейчас сказали. Тяжело приходилось, недокармливали, заставляли день и ночь вкалывать. И отец поддался общему настроению.

Василий Язев с супругой

Работавшему позже под его началом Камзабаю Букетову Василий Язев однажды рассказывал о том, как под дулом револьвера его возвращали на рудник. Договорившись с водителем грузовика, он забрался в кузов и направился в Караганду. Когда увидел сзади столб пыли, понял, что его догоняет начальник стройки на служебной машине. Язев спрятался под брезентом. Начальник остановил машину и принялся допрашивать водителя: «Кто в кузове?». Тот испуганно молчал. Тогда начальник сам заскочил в кузов, отодвинул брезент, схватил Язева и приставил к его голове свой наган. Молодой человек вернулся. Но потом снова бежал — и снова был пойман.

— Отец нам не рассказывал, что ему угрожали оружием, — продолжает Валерий Васильевич. — Факт, что его вернули, он начал работать, и все у него там получилось. Вскоре он познакомился с нашей мамой. Они зарегистрировали брак. Мы прожили в Балхаше до 1959 года…

На Лубянку

— Как Василий Иванович описывал встречу со Сталиным?

— Тогда собрали все начальство — вплоть до прорабов. Человек 15 поехали в Кремль. Надо было очень рано вставать, чтобы успеть на самолет. Будильник зазвенел, отец вскочил, побежал одеваться. И споткнулся о металлическую ножку кровати. Сломал мизинец. А ехать все равно надо, отказаться нельзя. Он кое-как перебинтовал, привязал к распухшей ноге калошу, в ботинок она не лезла…

Ту встречу со Сталиным не раз описывали коллеги Язева, ссылаясь на его устные воспоминания. Вождь был недоволен тем, что затягивалось строительство электролитного цеха. Поэтому и потребовал на ковер ответственных лиц. Но те надеялись прикрыться своими подчиненными, кое-кто сказался больным.

Перед тем как балхашцев запустили в кабинет, один из министерских чиновников пригрозил Язеву: «Готовься к отчету, да знай, что отсюда подчас возвращаются не домой, а на Лубянку». Василий Иванович посчитал такой выпад наглостью. Он тут же вскипел и отпарировал: мол, мы туда с тобой на пару пойдем, оборудование и технику для строительства электролизной линии ты мне не давал? А затем в сердцах даже заматерился — чересчур громко. Министерские чины повернули головы в его сторону. А куратор приуныл.

— Может, и такой эпизод был, — пожимает плечами Валерий Васильевич. — Та история разным людям слышалась по-разному. Нам же отец рассказывал вот что: когда уже балхашская компания заходили в кабинет вождя, все попрощались друг с другом. Потому что знали, что за косяки бывает: не дай бог что-то не так скажешь. Зашли они, вышел к ним Сталин. И спрашивает: «А что это за люди тут собрались?». Ему докладывают: дескать, те, которые строят медеплавильный завод. Сталин отрезал: «Слушайте, зачем мне мастера и прорабы? Я должен разбираться с теми, кто руководит строительством. А этих людей почему оторвали от производства? Быстро возвращайте назад». Когда вышли от Сталина, конечно, хорошо отметили, что остались живы.

После Москвы многим, в том числе и Язеву, объявили строгие выговоры. Зато строительство заспорилось, и с техникой проблем больше не возникало.

А позже за строительство медеплавильного комбината отцу присвоили звание Героя социалистического труда. Помню, мы как раз были с семьей в Москве. Шел где-то 1956 год. Мы домой собирались. Сидели на чемоданах на вокзале. Нас провожал мой дедушка. Он купил газет. Одну дал отцу, другую стал сам читать. И вдруг показывает напечатанный портрет: «Вася, это не ты?» — «Я. А что такое?» — «Тебе героя дали».

Василий Язев

Узнавали по голосу

— Правда, что Василий Иванович любил крепко выразиться?

— Да, любил. Я, бывает, тоже матерюсь. Но неумело. А у отца очень хорошо получалось. Он ведь всегда с людьми работал. Их надо было все время подстегивать, вдохновлять.

Об особой манере Язева вдохновлять окружающих ходили легенды. Живший с ним в Балхаше в одном бараке Димаш Кунаев описывал его как «талантливого организатора со своеобразным характером». А Камзабай Букетов признавался, что Язев ему при первой встрече не понравился. Полный, низкий, очень быстрый в движениях, он очень шумно проводил совещания, не скупясь на выражения. Отношение к Василию Ивановичу изменилось после случая на стройплощадке областного драматического театра. По своему обыкновению Язев появился на стройке в конце рабочего дня, быстрыми шагами обошел весь периметр и устроил разборки. Досталось и ответственному за электроснабжение Букетову. Тот ответил, что работа по укладке кабеля идет по графику. Тогда Язев велел еще раз все проверить и отчитаться в тот же день — позвонить домой. В одиннадцатом часу Букетов доложил о том, что все в порядке. И спросил Василия Ивановича, за что же тот его ругал. Но Язев только рассмеялся в трубку: «Я же не ругал, а воспитывал. Чтобы этим нерадивым неповадно было».

В другой раз Язев сам позвонил Букетову среди ночи, велел срочно собираться в Алма-Ату и быть там к девяти утра. Камзабай Арыстанович поспел вовремя, пришел в гостиницу по указанному адресу. Но, уже не застав шефа, отправился в Министерство энергетики. Проходя мимо дома правительства, вдруг услышал голос Язева. Остановился, прислушался. Оказалось, голос доносился из соседнего здания — института по проектированию объектов торговли. Букетов зашел внутрь: знакомый голос не утихал. Поднялся на третий этаж и открыл дверь одного из кабинетов. А там полно народу. Василий Иванович что-то доказывал, а проектировщики не соглашались. Спорили о проекте карагандинского ЦУМа. Проектировщики хотели затянуть сроки, перенести сдачу на следующий год. Один из решающих вопросов был связан с электроснабжением области. Тогда спросили Букетова, тот заверил, что проблем нет: задача решится за несколько дней. В итоге спор закончился победой карагандинцев. Уже на улице Василий Иванович поинтересовался у своего подчиненного, как тот его нашел. «По голосу», — ответил Букетов. Язев расхохотался.

Рыбалка

— А каким Василий Иванович был дома, в семье?

— Мы с сестрой его много не видели. Он всегда был занят. Когда возвращался, мама говорила: «Тихо, отец пришел с работы. Никаких разбирательств или просьб!». Он всегда появлялся очень поздно. Рабочий день заканчивался, а он еще часов до девяти принимал людей.

— Чем увлекался ваш отец?

— Рыбалкой. В Балхаше мы с ним ходили на пристань, окуньков ловили. А один раз, когда мне было лет восемь, отец взял меня на коллективную рыбалку. Большой катер вывез нас на какой-то берег. И начали разматывать невод — метров 200 длиной. Мужики встали по 10 человек с каждой стороны. Отец мой, хоть ростом невелик, первым взял палку и пошел в воду, а за ним все остальные. Он двигался вперед, а там уже глубина. Отец нырял, до дна не доставал. Еле как две стороны соединили, невод вытащили. Все это происходило на моих глазах. В то время рыбы было очень много: два-три мешка они вытащили. Сварили уху, нас, детей, покормили и уложили спать в багажник «Победы» (некоторые приехали на машинах). Взрослые, конечно, отмечали, гуляли, а нам присутствовать не разрешалось.

— Как Василий Иванович относился к спиртному?

Улица Язева в Караганде

— Отец любил компот, чай вприкуску с вареньем. А к выпивке у него не было пристрастия. Но бар дома всегда был полон. Помню, мне уже было лет 18. Друзья приходили: «Валера, где взять выпить. Деньги есть?» — «Нет». Мне отец никогда ничего лишнего не давал. Денег у меня не водилось, зато был коньяк. Но если его сопрешь, родители обязательно заметят. И вот мы шприцем выкачивали полбутылки, туда чай добавляли. Потом к отцу кто-то приходил в гости и удивлялся: «Слушай, у тебя такой хороший коньяк, так легко пьется!»

— Вы ему так и не сознались насчет коньяка?

— Сознаться было невозможно. Он бы как разорался! Вы что!

Несмотря на взрывной характер Василия Ивановича, современники его очень любили и уважали. В 1998 году, еще при жизни Язева, балхашцы присвоили его имя одной из своих центральных улиц. И приехали к ветерану в гости, привезли припасы на зиму. Растрогавшись, тот пошутил: «Никогда не думал, что стану улицей». А в 2001 году, через два года после смерти строителя, улица его имени появилась и в шахтерском городе, на Юго-Востоке.

Сегодня в Караганде живут сын и дочь Василия Ивановича, внучка и внук (еще один внук переехал в Германию) и пятеро правнуков.