Автор: Анастасия Машнина
Что коварнее — болезнь или медицинский документооборот? Три года карагандинка Алена Григорьева безрезультатно боролась с недугом, деформирующим ее суставы. И три года в рамках бесплатного объема медицинской помощи женщину лечили от болезни, которой у нее нет.

Молодую маму троих детей скручивало все больше. Но специалисты, обслуживающие гарантированный объем, ухудшения игнорировали. И только платный доктор с ходу определил причину уже запущенного, перешедшего в хроническую стадию, заболевания. Самое страшное в этой банальной для нашего времени истории то, что даже после того, как анализ крови дважды подтвердил инфекцию, врачи попытались продолжить лечение по старому диагнозу. Чтобы не нарушать отчетности!

Обвальщица-жиловщица
От безысходности Алена обратилась в «Новый Вестник». Сейчас женщина уже знает, где заразилась. Ее болезнь напрямую связана с ее работой. Очень странно, что врачи это обстоятельство не выяснили.
— Совсем недавно я наконец выяснила, что у меня бруцеллез — профессиональная болезнь колбасников, которые имеют непосредственный контакт с сырым мясом, — рассказывает Алена. — Я всю жизнь в колбасном цеху. В 14 лет обучилась и с тех пор работала с перерывами на декретный отпуск. Начинала в «Тулпаре», последнее место работы — «Мясной павильон». Как обвальщица, я отделяла мясо от костей. Как жиловщица, удаляла мелкие кости, хрящи, жилы и делила мясо по сортам. Могла ли я что-то предпринять, чтобы не заразиться? Сейчас я выяснила в интернете, что можно было делать прививку каждые два года. Других способов нет. Из средств личной защиты у меня была только кольчужная перчатка, чтобы сильно не порезаться. Но я даже никогда не думала, что заражусь. Никогда не слышала, что есть опасность подхватить бруцеллез от мяса. Три года назад наступил такой день, когда я просто не смогла больше работать. У меня вообще не разгибалась правая рука в локте. Не разгибались пальцы. Они и сейчас у меня только сгибаются, разогнуться сами не могут. В правой руке нет силы. Левая нога болит, коленные суставы, плечевые. Я хромаю. Температура скачет. Постоянная слабость.

Больная и безработная
В 2019 году Алена пошла в восьмую поликлинику к участковому терапевту. От его лечения легче не стало, но больничный Алене все равно закрыли, как того требуют правила ведения электронной медицинской документации. Вопреки записям об улучшениях, женщина больше физически не могла стоять у разделочного стола. Матери троих детей пришлось уволиться. Безработная, она снова и снова обращалась к врачам, но те только руками разводили. После жалобы в облздрав Алену пролечили в ревматологическом стационаре — и снова с нулевым результатом. Тогда карагандинка обратилась к платному специалисту.
— Спустя три года я сдала анализ в «Олимпе» по рекомендации невропатолога частной клиники, — продолжает она. — Анализ показал, что у меня бруцеллез уже более трех лет. Хроническая форма! У меня даже мысли о бруцеллезе не возникало. И никто из врачей никогда меня не расспрашивал, не задавал вопросов, чтобы выяснить, откуда пришла болезнь. И только в клинике «Гала» врач-невропатолог Альфия Маратовна, едва на меня взглянув, сразу сказала: «Рентген тут не нужен. Я вижу, что у вас суставы не 35-летней девушки, они у вас как у бабушки. То есть идет деформация. При артрозе первой стадии, который вам ставят, такого не может быть». Альфия Маратовна расспросила меня о моей профессии. И сказала: «Мне одно непонятно. Почему за столько времени никто не обратил внимание на то, что положительной динамики от назначенного лечения нет и никто даже не подумал взять кровь на бруцеллез при том, что у вас прямой контакт с инфекцией». На самом деле она даже не поверила, что у меня не брали кровь на бруцеллез!
После этого бруцеллез был подтвержден и в инфекционной больнице.

Понос, которого не было
— Но в госпитализации мне отказали по той причине, что в инфекционной больнице сейчас ковидный госпиталь, — продолжает Алена. — Мне рекомендовали обратиться в центральную больницу Сарани. Не выписали направление, а именно рекомендовали: съездите, узнайте, примут ли вас. Мне это порядком надоело. Я обратилась в облздрав к главному терапевту. У меня слезы, эмоции: «Я три года к вам хожу. Неужели за это время нельзя было диагноза поставить? А сейчас нельзя отправить на лечение нормально? Что вы меня мотаете туда-сюда». Тогда она позвонила в Сарань, чтобы меня приняли с теми документами, которые есть. Я согласилась. У меня не было выбора. Я плохо себя чувствую.
Однако в Сарани, где временно расположили инфекционное отделение, пациентка долго не протянула. Потому что в неприспособленном помещении не было элементарных условий для личной гигиены. Все пациенты, большинство из которых страдали кишечными расстройствами, справляли нужду в общем туалете, там же мылись сами, чистили зубы и мыли свою посуду. Испугавшись, что подхватит еще что-то, Алена ушла. Дома взяла лупу и прочла мелкие буквы в выписке, которую ей дали в инфекционном отделении. Там говорилось: «стул ежедневный жидкий, водянистый, без примесей 8 р/за день», «давление 120/80». Это еще больше возмутило гражданку, потому что она не помнит, когда последний раз мучилась диареей, и уверена, что в Сарани никто не надевал ей манжету от тонометра. Поэтому непонятно, каким образом могло быть измерено давление. Но это еще полбеды. После неудачного опыта в центральной больнице Сарани Алена вновь обратилась к своему терапевту. Тот отправил ее в дневной стационар, но со старым диагнозом — артрозом!
— Мне снова назначают обезболивающие, которые давали на протяжении трех лет! — восклицает Алена. — Я объясняю заведующей, что мне нужен антибиотик: в системе и в таблетках, чтобы заглушить бруцеллез. И слышу в ответ, что не могут лечить меня от бруцеллеза на дневном стационаре. Так как не положено! А значит, не положено выдать мне антибиотик. Я поднялась в дневной стационар. Сказала, что мне обезболивающие не нужны. Врач ответил, что пойдет на уступки: выделит один антибиотик в таблетках, остальные я должна купить сама, так как меня направили с артрозом! Тогда я села в кабинете у заведующей и сказала: «Не уйду, пока не решите мой вопрос». Меня записали на дистанционную консультацию к инфекционисту. Инфекционист якобы меня принял: в «Дамумеде» стоит отметка, что запись закрыта. Хотя он даже ко мне не звонил! Что же это такое происходит? Я хочу, чтобы мне обеспечили нужное лечение. Ненужное я получала три года! Хватит!
Картина вырисовывается нехорошая. Из рассказа Алены Григорьевой как будто следует, что наши медработники прежде всего заинтересованы в обслуживании «Дамумеда» — искусственной системы, которая собирает и обрабатывает данные о состоянии здоровья казахстанцев. В этой виртуальной системе все чисто, красиво и правильно. Но она далека от жизни, где скандалят наши земляки, страдающие своими не вписавшимися в утвержденные формы болезнями. Из-за врачебных ошибок, из-за чьей-то невнимательности либо из-за аврала, вызванного ковидным бумом, люди остаются со своей бедой один на один.

Нюансы и шаблоны
«Новый Вестник» обратился за разъяснениями в пресс-службу областного управления здравоохранения. Нам пояснили, что с врачами вопрос отработали, все приписки и неточности устранили. В поликлинике №8 тоже обещали недоразумения в своей отчетности исправить. Заодно заступились за коллег из саранской больницы, которые нечаянно присочинили в выписке понос с давлением.
— Это они шаблон ей дали, — сказала заместитель директора по лечебной работе Алла Хорошилова. — Сами понимаете, бывают такие нюансы. Это, конечно, чисто механическая ошибка.
— Но как же ваши врачи не замечали три года бруцеллез?
— Я посмотрела — нигде не фиксировалось, что пациентка работала в мясном павильоне. Видимо, она не везде это озвучивала. Не могу комментировать задним числом. Сейчас ей все назначили как положено. Мы созванивались с инфекционистом. Комплексное лечение обговорили. Единственное, не все препараты мы можем выдать бесплатно. Но это уже другой вопрос, касающийся правил лекарственного обеспечения.
— А разве возможно лечить бруцеллез в дневном стационаре?
— Мы не можем лечить острый период, этим занимаются в инфекционном стационаре. Но мы созванивались с главным инфекционистом. Пришли к выводу, что если не острая патология, а хроническая, то ее можно лечить в нашем дневном стационаре как артрит бруцеллезный. То есть должно быть двойное лечение. Потому что ее сейчас беспокоит не сам бруцеллез как таковой, а его осложнения — костно-суставная форма. Антибиотики здесь уже вторичны, но мы их тоже назначаем.
Алла Ивановна заверила, что теперь, когда диагноз наконец откорректирован, будет предоставлено все положенное лечение, а после него — реабилитация.
— Прогноз хороший, поражение суставов небольшое, как у многих людей. Процесс еще можно остановить. Только надо пациентке собой заниматься.
После трехлетних скитаний по больницам Алена Григорьева больше не может слепо доверять врачам. Чем больше времени она проводит за вычиткой напечатанных мелким шрифтом выписок, в поисках добросовестных специалистов, в спорах и скандалах, тем больше убеждается в том, что каждого «бесплатного» доктора нужно перепроверять. Когда врачей заменяют шаблоны, человеку приходится надеяться только на себя.