«Сейчас другое время настало»: на что надеются родственники Владислава Челаха

Владислав Челах просит Президента заново расследовать массовое убийство на пограничном посту Арканкерген. Осужденный на пожизненное заключение пограничник, единственный выживший в страшном побоище на заставе, уже десять лет сидит в учреждении чрезвычайной безопасности «Черный беркут». Все это время его многочисленные попытки оправдаться были безуспешны. Теперь, после январских событий и заявлений о строительстве нового Казахстана, у нашего земляка снова появилась надежда. «Новый Вестник» навестил бабушку и дедушку Владислава.

Квартира в 17м микрорайоне, где рос Влад, теперь обставлена его фотографиями. В отдельной папке хранятся рисунки, в буфете под стеклом – поделки из теста: Владимир Ефремович Челах показывает полученные из-за колючей проволоки подарки. Рассказывает, что внук выучил английский и греческий. Сколь бы долго ни длилось заключение, молодой человек не теряет духа и верит, что справедливость восторжествует.

— Последний раз на свидании я был в июле, ездил с внучкой, его двоюродной сестрой, два часа мы пробыли. Он начал рассказывать, что тяжело ему сидеть. Я говорю: давай попытаемся еще раз. Он в июле написал президенту. Но до президента эти бумаги не доходят. В канцелярии сразу делают отписку или спихивают в генпрокуратуру. А генпрокуратуре зачем головная боль? Они говорят, что все по закону. Последний раз Влад к нам звонил, я говорю: «Ты мне свое письмо пришли. И вот он прислал почтой. Я уже отправил его президенту через интернет. И мне написали: приняли ко вниманию, ответ будет 9 января. Мы все эти десять лет бились лбом о непробиваемую стену. И в международный суд, и в ООН обращались. Но в Казахстане все эти вещи игнорировали. Но сейчас другое время настало! Потому что начальник КНБ сидит за госизмену, его два генерала сидят, племянники и внуки Назарбаева сейчас под следствием. Народ все знает.

Владимир Ефремович показывает исписанные шариковой ручкой шесть листов:

«На все мои доводы и утверждения о нападении на заставу и обоснованные, подтверждающиеся доказательствами показания следователь прибегал к угрозам моей жизни и жизни и здоровья родных и близких мне людей, а также к психотропным веществам. Заставлял меня молчать и не оформлял мои показания в законном порядке…»

«Уважаемый господин Президент, по прошествии стольких лет я все еще готов пролить свет на всю картину произошедшей трагедии. Все виновные должны понести наказание. Я готов дать все показания следователям, которые будут непредвзяты и беспристрастны…»

«Я осужден лишь на основе признаний, полученных в результате применения пыток, обмана и психотропных веществ…»

В своем письме Влад просит главу государства взять его дело под личный контроль и позволить ему ознакомиться с 50ю томами уголовного дела. Осужденный пограничник хочет указать на все подложные доказательства.

Владимир Ефремович рассказывает, что во время краткосрочных свиданий внук не касается трагедии на пограничном посту – это запрещено. Однако у дедушки давно сложилась картина трагедии на границе, поскольку сразу после случившегося он был в пограничной школе, где шло следствие, беседовал с военными и егерями. Дедушка не верит ни одному из выводов, к которым пришел суд.

-Там чужие люди воевали,- говорит Владимир Ефремович. — Они, видимо, хотели пройти спокойно через границу, а начальник заставы не согласился. И завязался бой. Следствие потом утверждало, что на заставе были обнаружены пули иностранного образца из-за того, что там охотхозяйство рядом. Но там этих гильз было целое ведро! Получается, охотники только в воздух стреляли? Или у них столько лишних пуль, что их надо было расстреливать впустую? Более того, адвокат Сарсенов доказал, что было не 14 трупов, как они говорили, а 19, то есть на заставе нашли не только тела пограничников, но и нападающих. Но этот факт скрыли. А о чем говорит то обстоятельство, что у всех погибших, за исключением Оганаса, Киреева и Цоя, были отрезаны головы? А Егерь в своем охотничьем домике был убит за два дня до нападения! Потому что, когда следственный эксперимент проводили, уже труп разлагался. И вообще, как же мог солдат-срочник нанести егерю, который, мне рассказывали, владеет всеми видами боевых искусств, 12 ножевых ранений? Влад вида крови боялся всю жизнь. На следственном эксперименте, он, когда увидел труп, отшатнулся, в обморок упал. Он с детства боялся крови. Как-то палец порезал — мы думали, умрет. Пришлось его отхлестать по щекам, чтобы в себя пришел.

Есть и другие обстоятельства, которые никак не вяжутся со скрепленной судебным решением версией. Родственники убеждены, что у Влада не было мотива убивать своих друзей. Поскольку за месяц до трагедии солдат прислала матери адреса всех своих сослуживцев – просил, чтобы она их сохранила, потому что после демобилизации собирался с ними переписываться. Есть и еще один важный момент: перед отправкой на заставу Влад лежал в госпитале, где у него вырезали аппендицит. Новичок, пару недель назад перенесший операцию, никак не смог бы одолеть 14 опытных здоровых пограничников.

— Там был не суд, а судилище, — продолжает дедушка. — При каждом возражении адвокатов судья выходил и с кем-то советовался, а потом отметал все доводы, возражения не принимал во внимание.

— Ходит множество слухов о том, что на самом деле произошло на заставе. Каковы ваши предположения? Если там были нападающие, кто они?

— Там был наркотрафик. И, видимо, был передел сфер влияния между верхушками. В день побоища Влад был дежурным по связи. Связь исчезла, и командир Киреев послал его проверить линию. Когда он возвращался, часовой Оганас крикнул: «Владик! На нас напали, убегай!». Оганаса убили выстрелом в спину и ножом. А Киреев во время боя успел передать ему бумаги, секретную карту и ноутбук. Он убегал. А за ним два человека гнались. Его спасло то, что он под берег реки спрыгнул, под камни спрятался. А они пробежали мимо. Внук говорил, когда он убегал, видел, что шли две фуры через границу. После этого вышел на соседнюю заставу и все отдал командиру. Потому что показывали фотографию рапорта командира той заставы — капитана, который вскоре застрелился, якобы из-за ревности. Он этот рапорт сохранил, не вырвал из журнала: там же все пронумеровано, прошнуровано и печать стоит. Как вырвешь лист? А когда ему сказали: почему ты рапорт не порвал, он ответил: зачем я буду человеческую жизнь губить? А потом пошла катавасия – начали гибнуть полковники и генералы. Взорвался самолет, потом вертолет…

— Вы общаетесь с родственниками погибших сослуживцев Влада?

— Мы каждый год на погранзаставу и родственникам посылали соболезнования, я по телефону постоянно с ними общался. И мне однажды перезвонили: спасибо, что не забываете, мы с первого дня не верили. Многие родственники, которые в суде на Влада кидались, через год признались: мы, мол, сейчас только отошли и все поняли. Но некоторые сразу были за нас. Когда на суде начали родственники предъявлять претензии: мол, он должен нам выплатить деньги, то вдова Киреева, которая тогда была беременная третьим ребенком, сказала: «Я отказываюсь, я не верю. Он нянчился с моими детьми. Как же он мог вдруг убить их отца?» Они же сначала были на основной заставе, центральной, где поселок. И там Влад выполнял в том числе и личные поручения командира, по-семейному.

— Ну и судьба у парня…

— Никому не пожелаешь! Одна французская бабулечка, участница сопротивления, прислала 500 евро и написала: «Если Влада выпустят на свободу и я буду жива, я его к себе жить заберу, я прошла войну и концлагерь и я не верю, что необстрелянный мальчишка мог убить столько людей». Никто в это не верит… Выйдет на свободу – заставлю его написать книгу. У нас это давно обговорено. Я его заставлял и в тюрьме писать. Но пересылать такое он не может…